Петр приказал архангельскому воеводе князю Прозоровскому построить близ Белозерского устья, в 18 верстах ниже города, крепость на тысячу человек. Эта крепость, названная Новодвинской, представляла собой правильный четырехугольник со сторонами бастионного начертания, общей длиной 1511 м. Но закончить крепость до подхода шведов не удалось. 25 июля 1701 г. шведские суда, поднявшие в целях маскировки английские и голландские флаги, подошли к Архангельску. Корабли вели русские лоцманы, захваченные шведами. На следующий день шведские суда вошли в Северную Двину. Один из лоцманов, Иван Рябов, умышленно посадил шведский фрегат на мель как раз напротив Новодвинской крепости. При этом Рябов был ранен, но сумел прыгнуть за борт и доплыть до крепости. Кроме фрегата на мель села одна яхта. Из крепости по шведам был открыт артиллерийский огонь и отправлен отряд солдат на лодках для захвата судов. Шведы испугались абордажа и, сняв людей с сидевших на мели фрегата и яхты, отправились восвояси.
Поврежденные суда были сняты с мели и уведены на ремонт в Архангельск. Подробных данных об этих трофеях до нас не дошло, но ясно, что это были два малых суденышка. Так, длина фрегата составляла 22 м, ширина 5,2 м, глубина интрюма 2,4 м. На обоих судах было всего 13 пушек. Тем не менее Петр был крайне доволен победой. Он писал азовскому губернатору Ф.М. Апраксину: «Зело чудесно… нечаянное счастье… что отразили злобнейших шведов».
Карл XII обладал сильнейшим флотом на Балтике, а главное, ему в 1701 г. не с кем было драться, и он стоял без дела в шведских портах. Таким образом, шведы имели реальную возможность стереть с лица земли Архангельск и лишить Россию единственного морского порта. Но Карл XII был в это время слишком занят Польшей, и ему было совсем не до какого-то Архангельска. А поход шведских судов в Белое море, скорей всего, был каперской операцией частных лиц.
Одновременно с нападением на Архангельск какие-то шведы из Финляндии напали на Олонецкий уезд и несколько недель жгли деревни и разоряли соляные промыслы. Видимо, это тоже была самодеятельность местных властей, а то и частных лиц. В ответ местный поп Иван Окулов набрал до тысячи «охочих людей», двинулся с ними в Финляндию и основательно там «погулял». Позже он хвастался, что убил 400 «шведов». Это слово я беру в кавычки, чтобы читатель за отсутствием достоверных данных сам решал, было ли убито 400 солдат регулярной армии или финских крестьян.
Чтобы не возвращаться более на Белое море, скажем, что в 1702 г. Петр получил сведения о новом походе шведов на Архангельск. На сей раз царь сам прибыл в Архангельск с пятью батальонами пехоты и лично определил место для постройки новых батарей. Достройка Новодвинской крепости продолжалась до 1709 г., однако шведы там больше не появлялись.
От событий на севере вернемся к боевым действиям в Прибалтике. В январе 1701 г. полковник Шлиппенбах перешел русскую границу с тремя ротами конницы и тремя ротами пехоты. В 15 верстах от Печерского монастыря шведы столкнулись с русскими. В бою шведы потеряли 60 человек убитыми и 15 человек русские взяли в плен. Шлиппенбах ушел назад. Этим надолго ограничились неприятельские действия с обеих сторон: русские не решались искать шведов далеко внутри их владений, а у Шлиппенбаха было очень мало войска для сколько-нибудь значительного предприятия.
Зато украинские казаки
[81] погуляли вволю в Эстляндии. Только в первой половине 1701 г. они увели на Украину свыше четырех тысяч пленных, в основном мирных жителей.
Лишь в сентябре 1701 г. Шереметев, незадолго до этого пожалованный Петром в генерал-фельдмаршалы, вновь начал боевые действия в Прибалтике. Границу перешли три отряда общей численностью 20 тысяч человек. Самым большим отрядом, численностью 11 тысяч человек, Шереметев поручил командовать своему сыну Михаилу. Этот отряд успешно действовал у Ряпиной мызы, которую защищали 600 шведов. Генерал Шлиппенбах, оказавшийся в плену после Полтавы, говорил об этом сражении: «…изтой команды только один поручик ко мне возвратился. Прочие все побиты от войск его царского величества или в полон взяты с потерею двух пушек».
Нападения двух других отрядов были отражены. Наибольшую известность получило нападение отряда Корсакова численностью 3717 человек на мызу Рыуге, которую обороняло 1200 шведских солдат. Корсаков был отбит с большими потерями, а шведы раздули инцидент до большого сражения. Так, в голландских газетах появилось сообщение, что на мызу Рыуге напало сто тысяч русских, которые-де были разбиты шведами и потеряли шесть тысяч человек. Шведы праздновали победу, а Карл XII произвел Шлиппенбаха в генералы. Новоиспеченный генерал, поблагодарив Карла, писал: «…мне приятнее было бы остаться при прежнем чине, только бы король прислал 7 или 8 тысяч войска».
Затем вновь до конца года в боевых действиях была пауза. А на Рождество Шереметев задумал произвести внезапное нападение на шведов, несмотря на сильный мороз и глубокий снег. Тринадцать тысяч русских при двадцати орудиях 23 декабря скрытно перешли границу. Шведские дозоры обнаружили неприятеля, но не смогли правильно определить его численность. Шлиппенбаху доложили о 3–5 тысячах русских.
Генерал Шлиппенбах сосредоточил все свои силы у мызы Эрествере. У него было около четырех тысяч солдат и три тысячи местных жителей — ополченцев. 29 декабря в 11 часов утра русские драгуны атаковали шведов у Эрествере. Однако конница была рассеяна картечью и ружейным огнем шведов. Но вскоре подошла русская пехота, и после пятичасового боя Шлиппенбах был вынужден отступить и укрыться за стенами Дерпта. В руках русских оказалось 350 пленных и 16 пушек. По русским данным, было убито три тысячи шведов (по мнению автора, эта цифра сильно завышена), у русских же убитых около тысячи человек.
Преследовать шведов Шереметев не рискнул и вернулся назад в Псков, оправдавшись перед царем усталостью лошадей и глубоким снегом. Зато вновь вволю пограбили местное население («чухну») украинские казаки. Сотни чухонцев были уведены казаками в плен. Шереметев писал царю, что он «не велел отнимать Чухну у черкасе, чтоб охочее были».
Говоря об участии украинских казаков в Северной войне, автор считает необходимым крайне точно и сбалансировано подавать информацию. С одной стороны, следует сказать, что казаки в походах терпели страшные лишения, и не столько от противника, сколько от воровства московских воевод. Петр за свое царствование повесил лишь несколько десятков воров, а их было десятки тысяч. Воровали все, начиная с младших офицеров и до генерал-фельдмаршала Алексашки Меншикова. При этом казаки находились куда в более худшем положении, чем московские полки. Там оголодавший стольник или поручик накапает папе-боярину кляузу в Москву, а тот — к царю. А казакам оставалось жаловаться лишь гетману. В 1701 г. Мазепа дважды писал царю о бедственном положении казацких полков. Казаки голодали, а Шереметев призывал еще у них отнимать коней, а потом со страху велел изъять в малороссийских полках все полковые пушки.
