Предупреждение о триггерах
СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ
Вот как описывает его пережившая изнасилование женщина: «В тот момент я покинула свое тело. Я находилась где-то рядом с кроватью, наблюдая за происходящим… Я отделилась от чувства беспомощности. Я стояла рядом с собой, а на кровати была только оболочка… было только ощущение равнодушия. Я просто там была. Когда я представляю себе эту комнату, я вижу ее не из постели. Я смотрю на постель со стороны. Оттуда я на все и смотрела»
[134].
Ветеран Второй мировой войны сообщает о похожем опыте:
«Как и большинство «четвертых»
[135], я оставался бесчувственным, в состоянии раздвоения личности. Есть состояние… которое мы называли «взглядом двухтысячелетнего». Это вид больного под анестезией, расширенные, пустые глаза человека, которому уже все равно. Этого состояния я еще не достиг, но онемение чувств было полным. Казалось, что на самом деле я не был в бою»
[136].
Эти отстраненные состояния сознания напоминают гипнотический транс. У них есть общие черты – передача волевого действия, торможение проявления инициативы и критического суждения, чувство отстраненности или спокойствия, усиленное восприятие образов, изменение чувствительности, включая притупление ощущений и анальгезию, и искажения реальности, в том числе деперсонализация, дереализация и изменения в ощущении времени
[137]. В то время как усиленное восприятие, возникающее во время травмирующих событий, напоминает феномены гипнотического транса, симптомы онемения напоминают комплементарный феномен гипнотической диссоциации
[138].
Жане думал, что способность его пациенток с истерией впадать в состояние транса является свидетельством психопатологии. Более поздние исследования продемонстрировали, что, хотя способность входить в гипнотические состояния у разных людей варьируется, транс – нормальное свойство человеческого сознания
[139]. Травмирующие события служат мощными активаторами состояния транса
[140]. Как указывает психиатр Дэвид Шпигель, «воистину было бы удивительно, если бы люди не использовали эту способность спонтанно, чтобы уменьшать восприятие боли во время острой травмы»
[141]. Но если люди обычно входят в состояние гипноза в контролируемых условиях и по собственному желанию, то состояния травматического транса возникают неконтролируемо, обычно без сознательного выбора.
Биологические факторы, лежащие в основе этих измененных состояний (как гипнотического транса, так и травматической диссоциации), остаются загадкой. Психолог Эрнест Хильгард рассуждает о том, что действие гипноза, «возможно, имеет сходство с действием морфина»
[142]. Применение гипноза в качестве замены опиатов для обезболивания известно давно. И гипноз, и морфин вызывают диссоциативное состояние, в котором восприятие боли и нормальная эмоциональная реакция на боль прекращаются. И гипноз, и опиаты уменьшают дистресс от некупируемой боли, не отменяя самого ощущения. Психиатры Роджер Питман и ван дер Колк, демонстрировавшие устойчивые изменения в восприятии боли у ветеранов боевых действий с диагностированным посттравматическим расстройством, полагают, что травма может вызывать в организме долговременные изменения системы регуляции эндогенных опиоидов, которые являются природными веществами, оказывающими то же воздействие на центральную нервную систему, что и опиаты
[143].
Люди с опытом травмы, не способные к спонтанной диссоциации, могут добиться схожего эффекта онемения, используя спиртное или наркотики. Наблюдая поведение солдат в военное время, Гринкер и Шпигель выяснили, что уровень пьянства в части усиливался пропорционально потерям; употребление спиртного солдатами выглядело как попытка избавиться от растущего ощущения беспомощности и ужаса
[144]. Очевидно, что травмированные люди сильно рискуют усугубить свои трудности развитием зависимости от алкоголя или других наркотических веществ. Психолог Жозефина Кард в своем исследовании ветеранов Вьетнама и их гражданских сверстников продемонстрировала, что мужчины с ПТСР гораздо чаще злоупотребляли наркотическими веществами и лечились от проблем с алкоголизмом или наркоманией после возвращения с войны
[145]. В другом исследовании ста ветеранов боевых действий с острым посттравматическим стрессовым расстройством Герберт Хендин и Энн Хаас отмечали, что у 85 % после возвращения к мирной жизни развились серьезные проблемы с наркотиками и алкоголем. Только 7 % злоупотребляли алкоголем до войны. Эти мужчины использовали наркотики и спиртное, пытаясь контролировать свои симптомы перевозбуждения и интрузии: бессонницу, кошмарные сны, раздражительность и вспышки ярости. Однако злоупотребление наркотическими веществами в конечном счете усугубляло их трудности и еще больше отчуждало от других людей
[146]. Самое обширное и всеобъемлющее исследование из всех, Национальное исследование реадаптации ветеранов Вьетнама, сообщило о почти идентичных открытиях: у 75 % мужчин с ПТСР развивались проблемы со злоупотреблением алкоголем или зависимостью
[147].
