Потому что меня преследовал призрак Уилли.
Я пожала плечами, не зная, что ему ответить.
– Я учёный. Исследования – моё любимое занятие.
– Наверное, это и моё любимое занятие. – Папа улыбнулся и повернул ко мне экран ноутбука. У меня перехватило дыхание. На экране была фотография Уилли.
– Так ты уже знаешь про Уилли? – пробормотала я.
– Да. Я узнал про него и его семью некоторое время назад. В ту ночь, когда ты помогала мне на экскурсии, я решил, что если у меня появится возможность написать вторую книгу, я включу в неё трагедию «Истленда». Я собирался сосредоточиться на одной семье, которая поднялась на борт в тот день. Я ещё не знал, на какой именно. Но теперь знаю.
Я с трудом сглотнула слюну.
– Так ты это сделаешь? Ты посвятишь Уилли главу?
– Я напишу больше одной главы. Я напишу несколько. Но при одном условии, – ответил папа.
Я согласна на всё. Я мысленно повторяла эту фразу снова и снова в ожидании папиного ответа. Я со всем справлюсь. Уилли этого заслуживал. И другие погибшие пассажиры тоже.
– Я хочу, чтобы ты мне помогла. Хочу, чтобы ты стала кем-то вроде моего ассистента.
Наверное, я ослышалась.
– Ассистента?
Папа встал из-за компьютера и подошёл к маленькой этажерке.
– Да! Ты же сама сказала, что ты учёный. Ты прекрасно умеешь проводить исследования. И тебе понадобилось немало смелости, чтобы помочь мне на экскурсии. Я знаю, что тебе это было не очень-то по душе, Клэр. И я знаю, что в ту ночь тебя что-то напугало.
Я не могла поверить своим ушам.
– Погоди! Что? Откуда ты узнал?
– Дай-ка подумать… – Папа театральным жестом поднёс к подбородку руку, и на его лице появилась задорная улыбка. – Может быть, потому что ты чуть не упала с сиденья в поисках мальчика, которого не было в автобусе, а по дороге домой не произнесла и пары слов. А когда я на следующий день вернулся с работы, ты дрожала как осенний лист и что-то говорила о грозе, которой не было. А ещё…
Я взмахнула рукой, чтобы остановить его.
– Если ты всё это знал, то почему ничего не сказал?
Папин взгляд смягчился.
– Я не знал, что всё это как-то связано. По крайней мере, сначала. И только когда вы с Сэмом рассказали эту историю с потопом, я начал догадываться.
– Значит, мы больше не наказаны?
– Вы больше не наказаны, – подтвердил папа. Но его голос всё равно оставался серьёзным. – Мы с мамой это обсудили и решили, что не будем заставлять вас ничего объяснять. Мы верим, что вы сами всё расскажете, когда будете готовы.
Так же как Сэм рассказал родителям про свой тест по математике. Только я так и не поговорила с папой. Я так боялась, что он ещё больше увлечётся своими призраками, что не дала ему шанса.
– Прости, что не рассказала тебе. Наверное, я хотела сама во всём разобраться.
– Это я должен извиниться, милая. Думаю, ты хотела разобраться сама, потому что боялась и не верила, что я тебе помогу. – В папином голосе была грусть. Я никогда не слышала, чтобы он говорил так печально, даже когда они с мамой обсуждали денежные вопросы. – Надеюсь, вы с братом знаете, что для меня нет ничего важнее вас. Вас не могут заменить книги и автобусные экскурсии. Ничего.
– Я знаю, – прошептала я. Сэм был прав. Папа не любил своих призраков больше, чем нас. Он просто пытался воплотить в жизнь свои мечты. Делал то, что любил больше всего, как и мама с её выпечкой. Как Сэм с хоккеем. Как я с наукой. И хотя я никогда не полюблю экскурсионный автобус, теперь я это понимала. Рассказы о призраках были очень важны для папы. Без них люди начинали забывать правду.
– Но теперь-то всё в порядке? – Папин голос был напряжённым. Озабоченным.
Я посмотрела на Сэма и улыбнулась.
– Да.
Я чуть не рассказала папе о том, как впервые увидела Уилли, но что-то меня остановило. В ту ночь в автобусе было много народу, но Уилли пришёл ко мне. Только ко мне.
– Слушай, – начал папа, – у меня есть много информации о строительстве «Истленда» и ещё больше книг о самой катастрофе. А ты, очевидно, тоже много узнала. Вместе мы сможем воссоздать картину того, что случилось в тот день, и рассказать об этом от лица семьи Новотных.
Я хотела опуститься на стул в углу, но вместо этого споткнулась о стопку бумаг и упала на пол.
Сэм засмеялся. Он поднёс руку ко рту, как будто держал микрофон.
– Представляю вашему вниманию Клэр Костер. Отличный учёный с плохой координацией.
– Замолчи! – крикнула я и швырнула ему в голову диванную подушку. Сэм уклонился и погрозил мне пальцем.
– Твоё имя будет упомянуто в прологе, – сказал папа. – Я об этом позабочусь. И мы можем использовать любые исследовательские методы, какие ты захочешь. Действующий чемпион научной ярмарки знает, как проводить исследования.
Я позволила себе насладиться моментом. От ненависти к папиным книгам и экскурсионному автобусу я каким-то непостижимым образом перешла к совместной работе с ним.
– Значит, я могу на тебя рассчитывать? – спросил папа.
Я бы не могла отказаться, даже если бы очень захотела.
– Да! Да!
Папа улыбнулся. Его улыбка была такой же широкой, как в тот день, когда он рассказал мне о контракте на написание книги. Я улыбнулась в ответ, потому что это был лучший день моей жизни. Я так давно боялась всех этих историй о призраках, но мне казалось, что признаться в этом будет слабостью. Мне было стыдно. Но только не теперь. Проблемы есть у всех: разводы, больные родители, счета, проваленные тесты по математике. Имеет значение лишь то, как вы с ними справляетесь. Благодаря Уилли я больше не скрывала своих проблем.
Больше никаких тайн.
Глава 37
«Маленькую жертву с «Истленда» под номером 396 наконец-то опознали. Вчера двое мальчиков узнали в номере 396 Уилли Новотного, своего семилетнего товарища по играм».
«Чикаго трибюн», 30 июля 1915 года
Ворота Богемского национального кладбища выглядели совсем не так, как я ожидала. Они были похожи на крепость или замок в средневековом стиле. Мы с Сэмом вместе вошли внутрь, но, оказавшись за воротами, он остановился.
– Ты в порядке? – спросила я, замедляя шаг.
Сэм потёр шею и кивнул.
– Да. Просто немного волнуюсь. А ты?
Я тоже думала, что буду волноваться. Я думала, мне будет так страшно искать могилу Уилли, что меня вырвет прямо в такси по дороге на кладбище или, что ещё хуже, в последний момент я просто испугаюсь. Но теперь, когда мы оказались на кладбище, я чувствовала себя по-другому. Мне стало лучше.
