В то Рождество Клэр решила не оставаться в семейном шале. Она сняла номер в отеле Сœur de Megève, прямо в центре маленького городишки. И гордо об этом объявила, чем в очередной раз разбила сердце маме. Если бы не Тео, возможно, мама бы устроила скандал по этому поводу, но в его присутствии ей было некомфортно кричать на старшую дочь, которая была уже достаточно взрослой, чтобы самой решать, где именно она будет спать. Я же спряталась от Тео на втором этаже и смотрела вниз сквозь перила лестницы. Он выглядел иначе. Волосы стали короче, щетина гуще. Болезненная бледность покинула его лицо, оставив на месте лишь аристократическую фарфоровую белизну. Полные губы алели от холода. Тео снял куртку, и я заметила, что угловатость его фигуры пропала. Черная водолазка обтягивала грудь и руки с выступающими мышцами. Твердым рукопожатием Тео поприветствовал моего отца, обнял маму и указал на несколько пакетов у входа.
– Я купил кое-что из еды и подарки, куда отнести?
Мама растаяла от такого внимания. Счастливо улыбнулась ему и со словами «не стоило» поволокла его на кухню. Я же убежала к себе в комнату и заперла дверь на ключ. Сердце у меня бешено колотилось. Мне очень нравился Тео, нравилось внимательно разглядывать его… изучать черты лица с неким необъяснимым волнением. Но вместе с тем я безумно его боялась. Тео вводил меня в ступор. Я не понимала, откуда во мне просыпается трепет при виде него. А также ужас. Я не знала, какой он на самом деле. Он тот парень, что бросился мне на помощь, не пожалев себя. Однако к своим тринадцати годам я уже умела пользоваться интернетом настолько, чтобы найти историю смерти его родителей. Его безумный взгляд, которым он одарил меня той страшной ночью, врезался мне в память и преследовал иногда в кошмарах. От одного только воспоминания я покрывалась мурашками, и холодок пробегал вдоль позвоночника.
Я забралась на постель с ногами и вытащила альбом из-под подушки. Альбом был хранителем моих секретов, моих эмоций, моего страха и восхищения Теодором де Лагасом. Я взяла в руки простой карандаш и начала рисовать его. У меня было свыше сорока набросков Тео за последние два года. На всех он выглядел старой версией себя, на новом листе я изображала его повзрослевшим. У меня получалось неидеально, ведь я была самоучкой. Училась рисовать по YouTube и бесплатным мастер-классам, которые находила на просторах интернета. Наброски были кривыми, но все же похожими. И, самое главное, пока я рисовала его, чувство страха покидало меня. Оставались лишь трепет и волнение. Карандаш порой подрагивал в руке от силы этих эмоций.
Когда настало время ужина, папа постучал в мою дверь.
– Ниса, спускайся, сколько можно там сидеть…
– Бегу! – крикнула я в ответ и спрятала альбом с карандашом под подушку.
Я знала, что не смогу пропустить рождественский ужин. Поэтому, нацепив праздничный свитер, который связала мами, я отправилась вниз. Дома все было так нарядно! В камине трещали бревна, языки пламени бросали тени на деревянные стены и потолок, украшенный большими балками. Маленькие окошки обрамляли белые короткие занавески, поверх которых были красиво уложены бордовые шторы в цветочек. На большом деревянном столе сверкала белая скатерть. Красивые рождественские красные тарелки с зелеными узорами украшали его вместе с салями, фондю и корзиной с кусочками свежего хлеба. Остальную еду потихоньку подносили.
– Вам нужна помощь? – спросила я отца.
Он открывал бутылку вина, а дядя Анри помешивал фондю.
– Нет, детка. Все уже почти готово, но, пожалуйста, не исчезай в своей комнате.
– Не буду, – пробормотала я и подошла к папи
[9] и мами.
Они сидели на диване и смотрели на свою прекрасную семью, крепко держась за руки.
– Ниса, моя хорошая, ты куда пропала?
– Я уснула, – с улыбкой соврала я.
– Опять ночью в своем интернете пропадала? – хмыкнул папи.
– Нет, просто была бессонница, – пожав плечами, ответила я.
– Напомни мне сегодня приготовить тебе тизан
[10] перед сном. У меня есть специальные травы – спать будешь как малютка, – сообщила мами.
Я кивнула и отошла от них. Тетя Аннабель убаюкивала своего сына, моего племянника, сидя в кресле-качалке. Мои многочисленные кузены носились по дому, толкая всех вокруг и громко смеясь.
– Тише, не видите, что она пытается его усыпить? – шикнула я.
Мама бросила на меня веселый взгляд. Она обняла Аннабель за плечи и заглянула в личико ее сынишки. На ее лице было столько любви.
– Какой крохотный… я помню, как убаюкивала Нису, сидя в этом кресле. От нее пахло молоком, и я никак не могла надышаться этим запахом.
Она вновь бросила на меня взгляд, и вся ее материнская необъятная любовь окутала меня даже сквозь расстояние между нами. Одного взгляда хватило, чтобы я почувствовала всю ее нежность и заботу. Снег за окном падал хлопьями, красивая елка в углу была высокой и пышной и так невероятно пахла. Ее кончик упирался прямо в потолок, а шары переливались в свете камина. Я молча рассматривала эти блики, разрешая праздничной атмосфере проникнуть в сердце. Под елкой уже были сложены горы подарков. Я была самой младшей, не считая новорожденного сына Аннабель, и уж точно знала, кто приносит в этот праздник подарки. Поэтому традиция открывать их вечером и показывать друг другу, громко смеясь, была моей самой любимой.
Семья. Дом. Уют. Я так любила чувствовать это. У всех на лицах сверкали улыбки. Все громко смеялись, обнимались, шутили и выпивали. Радость и счастье – вот что такое Рождество. А затем мой взгляд упал на Клэр. Она очень похудела, осунулась. Некогда светлые волосы превратились в угольно-черные и были небрежно собраны в пучок. На ней единственной не было рождественского свитера. Моя сестра нервно грызла ноготь большого пальца, глядя в окно, но мне казалось, она смотрит куда-то вдаль. Я подошла к ней, желая обнять и сказать, что я скучаю. Но, увидев меня, она нахмурилась, так что я остановилась в двух шагах от нее и неловко улыбнулась.
– С наступающим, – пробормотала я, и она кивнула.
Минуту я молчала, не зная, что сказать.
– Ты не надела бабушкин свитер?
– Пусть сама носит свои идиотские свитера, – пробурчала Клэр и резко вышла из комнаты.
«Вот так поговорили», – пронеслось у меня в голове. Ко мне подошел папа и приобнял за плечи.
– У нее сейчас сложный период в жизни, – шепнул он.
Я хотела спросить, что именно случилось, но не считала себя достойной знать. Будучи младшей, ты никогда не влезаешь во взрослые проблемы и разговоры. Напротив, перекладываешь на плечи старших еще и свои. Папа словно почувствовал мою неуверенность и ободряюще произнес:
– Не переживай, Тео присмотрит за ней.
