– Тебе все равно не убежать от него. Он будет искать тебя, его враги будут искать. Ты будешь под прицелом в прямом смысле этого слова! Ты что, не понимаешь? А кто потом будет спасать тебя, а?
– Я не хочу, чтобы он спасал меня, Аарон! – кричу я ему в ответ. – Я не просила его о спасении.
– Но он будет, Ниса, – уверенно отрезает Аарон, – он поедет за тобой еще раз и еще раз. Он поедет за тобой куда угодно и несмотря ни на что, неужели ты правда не понимаешь? Ради тебя он сделает все что угодно!
– Неправда, – шепчу я.
– Не обманывай себя, – отзывается Аарон, – и будь добра, пройди в дом, выбери спальню и сегодня не двигайся с места. Завтра, я обещаю тебе, мы подумаем, как тебя спрятать. Поверь, я тоже не прихожу в восторг от мысли, что буду находиться с тобой в одном доме, – небрежно заканчивает он и тянет меня ко входу в замок.
– Я все равно убегу, – предупреждаю я.
– Ну, попытайся… – нахально отзывается он и пихает меня внутрь, словно неодушевленный предмет. – У тебя получилось лишь раз, на второй такого везения не будет.
Я понимаю, что мне нужно бежать отсюда. Бежать как можно дальше. «От себя не убежать», – говорит мне внутренний голос. Но можно убежать от него. От него не убежать… Тео де Лагас – мое проклятие.
Глава 24
LE PASSÉ
– ТЫ КУДА? – спросила я однажды утром, увидев Тео в костюме на кухне.
– У меня совещание, – коротко ответил он, не вдаваясь в подробности.
– Что здесь делают эти игрушки? – указывая на столешницу подбородком, поинтересовалась я.
Тео даже не поднял взгляда, сосредоточенно застегивая на запястье часы.
– Я финансирую несколько фондов, и дети присылают мне подарки. Как правило, это бывают ненужные им игрушки, – ответил он обыденным тоном, нисколько не хвастаясь своей благотворительностью.
Я подошла поближе и взяла в руки несколько открыток и рисунков, Тео проследил за мной взглядом.
– Завтра придет Мануэла и разберет это все.
– Она кто? – отозвалась я, разглядывая разноцветные детские рожицы, многочисленные цветы и радуги.
– Она следит за домом: если тебе что-нибудь необходимо, Ману все организует.
Я кивнула и задумчиво пробормотала:
– Дети тебя любят, рисуют улыбчивым и счастливым, вот, посмотри. – Я протянула ему тоненький лист А4. Ребенок нарисовал его в розовой рубашке и ярко-желтых штанах. – Они тебя и приодели, – со смешком произнесла я.
Он взял бумагу из моих рук. На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и он резко отдернул руку.
– Каждый видит то, что хочет видеть, – бросил Тео, но на его губах при виде детского творчества заиграла едва уловимая улыбка.
Я ничего не ответила, понимая его очередной намек.
– Тебе подарили набор для фенечек, – меняя тему, сказала я, показывая ему на коробку. – Умеешь их плести?
– Я похож на человека, который будет плести фенечки?
– С тобой никогда не знаешь, – хмыкнув, ответила я. – Ты полон сюрпризов!
– Но не таких безобидных, – подмигнув, возразил он и, указывая на кофемашину, добавил: – Я сварил кофе; позавтракай обязательно и позвони своему отцу, а также хочу напомнить, что у тебя еще есть школа. Ты не можешь прогуливать до конца года.
Я отвернулась от него, быстро налила себе в кружку ароматного напитка и, меняя тему, поинтересовалась:
– У тебя есть молоко или сливки?
– Нет, но я могу сейчас купить…
Я перебила его:
– Неважно, так выпью. – Я обхватила горячую чашку руками, согревая холодные пальцы.
– Насчет школы я серьезно.
– А я вот нет.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что все не имеет смысла… Ну, закончу я школу – что я буду делать дальше? Учиться на юриста, экономиста, политолога?
Тео поджал губы.
– Ты поступишь в любую школу искусств. Франция и Италия… Париж, Флоренция. Выбирай любую.
Я грустно улыбнулась:
– Буду изучать эпохи и затем работать гидом, а быть может, устраивать аукционы и стучать молотком с криком «продано!».
Тео подошел ко мне и обхватил щеки ладонями. Его пальцы нежно погладили мою кожу.
– Ты будешь писать картины, устраивать свои выставки, добьешься признания и станешь знаменитой, если захочешь.
Я резко вырвалась из его объятий, едва ли не проливая кипяток на его белоснежную рубашку.
– Нет, я ничего больше не напишу… Все, что я могла создать, походит на гору мусора и поедет на завод по переработке макулатуры.
Я сделала глоток кофе и нахмурилась от неприятного привкуса. Крепкий, слишком крепкий. Тео молчал.
– Я знаю, что тебе нечего мне ответить. Но что есть, то есть.
– Сядь перед мольбертом и попробуй, – тихо произнес он, – подави тревогу, нервозность и заткни перфекциониста, который не дает тебе насладиться процессом. Просто пиши первое, что придет в голову.
Я поставила чашку на столешницу. Дело было отнюдь не в перфекционизме.
– Внутри пусто, Тео, – прошептала я и вышла из кухни.
У меня в душе зияла дыра размером с бездну, и я не знала, как заполнить ее. Слезы скопились в глазах, но я сдерживала их. Забежала в ванную и включила душ. Ничто так не успокаивало, как теплые струи воды. Они смывали с меня весь страх и злость. Жаль, что ненадолго.
Когда я вернулась в кухню, Тео уже не было. Рядом с моей чашкой кофе лежала записка: «Молоко и сливки в холодильнике». Я открыла дверцу и не смогла подавить улыбку. Рядом с белыми пластиковыми бутылками лежало несколько шоколадных плиток. Я вспомнила, как в детстве объясняла ему, что холодный шоколад в разы вкуснее, чем комнатной температуры. Тео запомнил… Я взяла ту плитку, что была с орехами и изюмом, села за столешницу. Глупая улыбка все еще играла на моих губах. Его внимание окрыляло и дарило тепло.
Я взяла в руки набор с фенечками и от нечего делать начала читать инструкцию. Хотелось занять себя и не думать о плохом. Неожиданно для самой себя я стала плести. Время пролетало незаметно. Из-за тишины вокруг казалось, что оно остановилось. Я кропотливо плела, запутывая узлы и делая кривые линии. Но все же у меня получилось довольно сносно. Я сплела черную фенечку, на внутренней стороне которой белыми корявыми буквами было выведено «Ниса». Она оказалась мне велика. «Слишком увлеклась процессом», – подумала я, но знала, что это самообман. Я отчетливо понимала, для кого именно плету ее. Также осознавала всю детскую глупость собственного порыва, ведь мне казалось, что он никогда не будет ее носить. Потянувшись, я размяла спину и отложила сделанный собственными руками браслетик. Мне хотелось пойти в студию. Мысли невольно возвращались к совету Тео. Быть может, он прав и я все усложняю, подумала я и, не давая себе возможности передумать, стремительным шагом прошла в комнату, быстро села на табуретку перед мольбертом.
