– Да не. Вера у меня понятливая. Вот с надеждой… – начал было Денис, подумал: «Вроде я такое недавно говорил» – и утек в формулировку: – Неохота, короче.
– Я присяду? – спросил дядька, водрузил графинчик в центр стола, плюхнулся на стул, тут же подскочил, как каучуковый, и сунул Денису крупную ладонь: – Вадим Михалыч. Можно Вадик. Можно Михалыч. Можно и Вадим Михалыч, кстати. Ай, разберемся.
Денис пожал горячую и почти не влажную руку (мельком подумал: похоже, не алкаш) и представился, постаравшись выдержать предложенную стилистику.
Михалыч важно кивнул, отвернулся на секунду, в которую всадил обращенную к официантке многофигурную пантомиму, принял исходное положение и спросил:
– Из Москвы?
– Казань.
– Финансист?
– Нет, по госделам.
– О. Солидно. Хотя в нашем деле чем дальше от чиновников, тем лучше.
– А что за дело?
– Водное.
– Водные ресурсы и недра относятся к исключительной собственности государства, – строго сказал Сайфиев.
Вадим Михалыч рассмеялся.
– Да нет, мы на всю воду не претендуем. Только минералка и только в бутылках.
– Так вы местный, что ли?
– Не дай бог. Питерские мы.
– Это сейчас не актуально, – отметил Денис.
– Это всегда актуально, – веско возразил Михалыч и оглянулся на официантку. Она, видимо, легко прочитала таинственные фигуры пальцами: с достоинством приблизилась, поставила на стол рюмки, бутылки с водой да тарелки с закуской и с достоинством удалилась. Денис вздохнул и слегка отвернул голову от стола.
– Язва? – сочувственно спросил Михалыч.
– Да какое. Пережрал как бобик, тресну сейчас.
– Так у меня мезим есть! Иди как он там называется, – обрадовался Михалыч и принялся шарить по карманам.
– Ой, да не надо, я таблетки не это… Только в крайнем случае.
– Правильно! – легко согласился Вадим Михалыч. – Лучше водочки. Ой вкусная!
Разговор впал в неизбежную кадриль «а коньяку – а вина – а сухого – а полрюмки – а коньяку – а без закуски – а тогда водочки», из которой, по счастью, выскочил без потери темпа и качества. Денис согласился на коньяк в гомеопатической дозе и намерение исполнил – убрал за весь стремительно углубившийся вечер лишь пару рюмок с лимончиком. Чисто для пищеварения. Плюс несколько кофейных наперстков и много воды – чтобы не было мучительно горько за прицельно прожитый день.
Вадим Михалыч представлял фирму «Источник-плюс», которая поставила муниципальному предприятию «Acdaxa çişmälärе»
[5] под ключ две линии – по бутилированию воды в пластик и стекло на пять тысяч и две тысячи бутылок в час соответственно. Бригада пробыла здесь три дня, контролируя завершение пусконаладки заводика, и вчера отбыла на берега Невы. Михалыч, успевший уполовинить остатки ой вкусной, отбывал завтра, не скрывал, что страшно опечален таким отставанием от коллектива, и безмерно рад скорому отъезду. Он жарким полушепотом объяснял посмеивающемуся Денису:
– Я тут на фиг не нужен был, у меня же должность – во, пузо – во, меня же по Питеру на двух машинах возят, я по всем текучим предметам главный технолог. Меня просто уломали, люди хорошие уговорили, важные. Говорят – съезди, глянь, что там за перцы трубят о себе так, что уши в дудку.
– Что за перцы? То есть люди? – не понял Сайфиев.
– А, одни там, – махнул рукой Михалыч. – Рынок-то поделен, но вода – это вода. Аш два о. Плюс этикетка и понты. Все всех знают и знают, кто на что способен. А тут появляется новый дятел, Намаслов этот ваш, при нефтяных деньгах, и что-то тихой сапой делает. И всем интересно – он просто так это делает, или действительно Evian с боржомом ему в пупок дышат, так что всем уже пора бояться начинать.
– Ну и как? Пора?
– А фиг его знает. Я как тот флюс, узкий, хоть и опытный. Мое дело маленькое: кальциевое преобладание, разница минерализации и сухого остатка, диссоциированные ионы, озонирование и укупорка. Плюс на выбор клиента – полуавтоматизированная или автоматизированная линия. А рассказы про уникальные свойства и чудесные исцеления – дело службы маркетинга. Но тут уж совсем вопиющий пиар был, научники ваши как шмали обкурились – супер, говорят! Вода, говорят! Твою мать, говорят!
– Михалыч, распугаешь всех.
– Что, громко, да? – всполошился Михалыч. – Вот так щас: чик!
Он повернул воображаемую ручку громкости на разрекламированном пузе и действительно заговорил чуть тише:
– Ну, в общем, должно было сразу стать ясно, врут – не врут. Мы думали, честно говоря, что врут. Что Насер этот ваш, Гамаль Абдель на всех, на нефти наварился, купил всех ученых с требухой и прочим, а водичка-то его – моча дежурного врача.
– Зря ты, хорошая вода, – решил все-таки постоять за истину и за родину Сайфиев.
– Не хорошая, Денис. Отличная. Я говорю, я не спец и даже воду вообще не пью, никакую – сапожник без сапог, понимаешь? Но вроде феномен налицо. Тело воды чистейшее, биоактив уникальный, гидрокарбонат, сульфаты, щелочной баланс, натуральное озонирование – короче, не врут ученые.
– Что, впрочем, не исключает вероятность их скупки.
– Ну да. Но я, как приеду, положу руку на сердце и скажу папикам моим: ваше счастье, ребята, что вы специализируетесь на шипучках. Пока Наколбасов уперся тупо в розлив натуральной воды, вы будете жить. Но когда он докупит линию шипучек и достроит ликерку – все, хана. Как минимум по Волге конкуренты в премиум-классе просто лягут.
– Да ладно, – не поверил Денис.
– Денис, – угрожающе сказал Михалыч. – Я узкий, но опытный. Ты понял? Я тебе говорю: Аждахаево ваше – говна кусок страшный. А вода под ним – жидкий бриллиант. Бутерброд такой, – отметил Михалыч и невесело хихикнул. Он уже заметно окосел.
– А чем Аждахаево-то не угодило? – удивился Денис. – Нормальный такой поселок, выше среднего. У вас в Питере победнее и погрязнее будет.
– Страшно здесь, – сказал Михалыч, пропустив злобный наскок. – Я последние пять лет только по командировкам и мотаюсь. Думал, все видел. Блин, я в Туве был, завод канцерогенчиков, ну, шипучка эта цветная, ставил. Там город есть, уж не помню названия – короче, все там или уже отсидели, или до конца года сядут. На улицу выйдешь – как зона на прогулке. Все мужики в позе срущего воробья – курят или семечками плюют. Пальцы синие, морды страшные. Бабы сплошь хабалки какие-то. Так там не страшно было. Там все понятно. А здесь жуть. Мне мои сперва рассказывали, что, наоборот, рай. Швейцария типа деревенская. А потом резко передумали. Тут, короче, ни гопников, ни бандитов. В ночном клубе танцы по вечерам – мои сходили, пришли офигевшие. Первый вечер только раздухарились – бац, и нет никого в зале. Ни девок, что досадно, ни парней, что опасно. Ну, думают, снаружи ждут с дрекольем. Бутылки нахватали под розочки, минут двадцать с духом пособирались – и на улицу. А там пустынь. Оптина. Вообще никого. На второй день уже начали всех расспрашивать. Оказывается, местные на танцульки вообще не ходят, только из окрестных деревень. И в двадцать один ноль-ноль, как Золушки, облегченный вариант, фьють – и по домам. И хоть ты замуж их бери, не удержишь. Вы что, говорят. Это самое безопасное и самое жуткое место в округе, говорят. Кладбище ходячее.
