— Да, был, — обувшись, она встала и оглянулась в поисках сумки и одежды.
Сумка была, её прихватили пожарные, а одежда, наверно, осталась в сгоревшем магазине. Зойку как привезли на «скорой» в чём была, так в этой одежде она и провела всю ночь. Ещё до того, как Марк приехал, она очнулась, сказала ему медсестра, стала плакать и врачи, во избежание истерики, сразу накачали её успокоительным, вот она и проспала до утра.
— Думаешь, это они? Или не угомонившиеся родственники твоего мужа?
— Не знаю, Марк, — развела она руками и, с облегчением найдя сумку у тумбочки, села с ней в руках на кровать. — У меня кроме той сети конфликт со своими работниками вышел. Уволила этих засранцев без премии за воровство, так один на весь магазин орал, что я так легко не отделаюсь, что спалит он его к чертям. Я первое время вечерами даже идти одна до машины боялась, меня охранник провожал. Это бывший уголовник и мне ноги переломать обещал. А потом ничего, успокоилась, расслабилась. И вот.
— Ни хрена себе, — покачал головой Марк, глядя как она роется в сумке.
— Ага, — видимо, убедившись, что всё на месте, закрыла Зойка замок. — Тяжела у нас жизнь, у руководителей. Но ты ничего, привыкай.
— Это ты «Открытую реку» имеешь в виду?
— А у тебя есть другая компания? — усмехнулась Зойка. — На твоём заводе люди второй месяц без зарплаты сидят, пока ты туда-сюда разъезжаешь. Скоро и у тебя бузить начнут. Кстати, у меня там какие-то бумаги остались, — разогнулась она, поправила одежду.
— Бумаги? — удивился Марк.
— Да, Егор... Холмогоров накануне гибели привёз, сказал спрятать. Так они и лежат. Никто про них у меня не спросил. Может, думают, что они сгорели — у него машина под завязку была набита какой-то макулатурой. А может, просто не нужны никому, столько лет прошло.
Марк развёл руками, не зная, что сказать.
— Ну давай заберу. А три месяца назад что случилось? Почему Измайлов снова к тебе пришёл?
— За исключением того, что ты вернулся — ничего. Он приехал в мой магазин за какой-то хернёй. А я стою с охранником такси жду. Разговорились. Я ему и пожаловалась. Он взялся меня подвезти. Потом от машины до дома проводил. Ну а потом…
Больше она ничего сказать не успела. В палату вошёл врач.
— Вижу, всё хорошо? — улыбнулся он, видя Зойку при параде готовую на выход.
— Да, спасибо, — закинула она на плечо сумку. — Можно я уже пойду?
— Не вижу причин вас задерживать. Но у меня есть для вас кое-какая, — он потряс бумагами в руках и посмотрел на Марка, — конфиденциальная информация.
Марку не надо было объяснять дважды.
— Тебя отвезти? Подождать? — прежде чем выйти, спросил он.
— Нет, спасибо, Марк. Я сама. Вызову такси.
— Позвони, — написал он на клочке бумаги телефон и оставил ей на кровати.
Попрощался с постовой медсестрой. Вышел на лестницу.
И остановился.
Навстречу ему поднималась женщина всей его жизни.
— Как она? — спросила Вера.
Белка! У Марка до сих пор от её вида перехватывало дыхание. Пусть не так, как когда он увидел её на вечере, в том облегающем платье, что так ей шло. Но сейчас в расстёгнутом пальто и немного растрёпанная она была ему куда ближе. Милее. Роднее.
Его Белка.
— Терпимо. Собирается домой. Сейчас у неё врач.
— Тогда подожду, — хотела она пройти, но Марк не пропустил.
— Марк! — упёрлась она в его грудь руками, когда он прижал её к стене.
— Белка, — выдохнул он.
Подхватил за шею. Легонько коснулся губ. Закрыл глаза.
И вот теперь поцеловал. Так, как не целовал никогда.
Яростно. Грубо. Глубоко.
Жадно. Настойчиво. Бесцеремонно.
Проник в её рот языком. Заставил задыхаться.
Почувствовал, как она напряглась. Как пытается сопротивляться.
И как сдалась…
Но именно в этот момент он отступил.
И получил такую затрещину, что искры посыпались из глаз.
— Я замужем, Марк, — тяжело дышала она. — Никогда так больше не делай.
— Так — не буду, — смотрел он на неё в упор. — Я люблю тебя, Белка. Любил, люблю и буду любить. Даже если ты не рядом. Даже если ты не со мной. Я давно не тот, кого ты когда-то знала, Вера. Я больше не такой. Но я всё ещё твой, — сделал он шаг назад. — Ты знаешь, где меня найти, если вдруг я буду тебе нужен.
Он развернулся и пошёл вниз по лестнице.
— Марк, — она остановила его, когда он уже прошёл целый пролёт. — Что-то происходит. Старого мэра скоро сместят. И отец Измайлова встанет на его место.
— Твой тесть станет мэром? — смотрел на неё снизу-вверх Марк. — Это всё, что ты хотела мне сказать?
— Я не знаю важно тебе это или нет. Но да, это всё, — она развернулась и взялась за ручку двери, но словно знала, что он на неё смотрит. — Я тоже давно не та, Марк, — обернулась она. — Но я уже не твоя.
Он закрыл глаза, когда дверь за ней захлопнулась.
Её дыхание было у него на губах. И бешеный стук её сердца, что он чувствовал, прижимая её к себе. И запах её кожи. И мягкость её волос.
Я не твоя…
Грудь словно вскрыли ржавым тупым ножом.
Ты моя, Белка. Потому что я ещё жив. Ещё дышу. Ещё борюсь. Ещё надеюсь.
Ты — моя.
Глава 15. Марк
Много лет назад…
— Что это за девчонка? — спросил Марк товарища по команде. Он только что забросил трёхочковый и, пока трибуны ликовали, подмигнул своей подружке, что пришла за него болеть.
— Какая? — не понял тот, что смотреть надо на лавку, где сидели болельщики не их команды.
— Та, перед которой красуется Измайлов.
— Красуется? — заржал тот. — Мы их разделали всухую, в их школе, на их поле, чем тут красоваться? — но глянув на Марка, осёкся. — Не знаю, капитан, но хочешь, узнаю.
— Я сам узнаю, — отмахнулся Марк.
Соперники им попались слабые. Кроме Измайлова, которого Реверт знал по сборной, играть было не с кем. Марк без труда перехватил мяч, намеренно близко к скамье, где сидела заинтересовавшая его девочка, сделал разворот на сто восемьдесят градусов, сменил ведущую руку, стремительно и чётко сделал обманное движение, вышел из-под опеки противника, посмотрел на девчонку и… забросил трёхочковый из-за спины. Его фирменный бросок. Трикшот.
Прозвучал финальный свисток.
— Позёр! — толкнул его плечом Измайлов, когда зал снова взорвался ликованием.
