Я к «боргам» никогда нежных чувств не испытывал, как и они ко мне. Но все-таки мы были с ними одного вида, хомо сапиенсы. И когда из мертвого человека какая-то омерзительная с виду тварь сосет кровь, мне это как минимум неприятно.
Но я бы это как-нибудь пережил, чего нельзя сказать о лучах «смерть-ламп», которыми оборудованы «акулы». В том, что «мусорщики» нас заметили, сомнений не было – затруднительно не заметить грохочущую машину. И проскочить мимо не получилось бы: лучи «смерть-ламп» хоть и медлительны в разгоне, но для них достать удаляющийся грузовик особого труда не составит.
Удобное дело ментальный контакт! Я не закрывал свою голову от Харона и Фыфа, которые и без меня все знали о «мусорщиках». А если чего и не знали, так только что скачали инфу из моего мозга.
И решение приняли верное, хоть и опасное.
Харон резко крутанул руль и вдавил газ до пола. КамАЗ взревел, словно пришпоренный фенакодус, – и рванул к «акуле».
По пересеченной местности маневр так себе, конечно. На первой же рытвине меня подбросило так, что я головой в крышу кабины вписался. Хорошо, что не сильно, даже успел Фыфа за шкирку поймать, иначе б его точно из машины выкинуло, так как лобовое стекло у нас отсутствовало. Это Харону хоть бы хны – он тяжеленный в своем экзоскелете, приросшем к громадному телу, пофиг ему все рытвины, трещины и буераки, которыми теперь была изрыта некогда ровная пешеходная аллея…
А «мусорщики» на наш маневр среагировали.
«Акула» оторвалась от кормежки и сдала назад, выигрывая расстояние для удара «смерть-лампой». И, возможно, у нее бы это получилось, если б я не начал стрелять…
Пули ударили в морду турбоплатформы – и, разумеется, не сумели пробить броню. Вдобавок «акула» была окутана слоем защитного тумана, который поглощал импульс пули… но все-таки не полностью. Двигатель КамАЗа ревел на предельных оборотах, расстояние сокращалось с каждой секундой, а значит, пули били сильнее…
И силы этих ударов хватило, чтобы турбоплатформа «мусорщиков» вильнула мордой, частично потеряв равновесие, а я продолжал стрелять, закрепляя успех. А когда патроны закончились, Фыф очень своевременно сунул мне в руки второй автомат – и я продолжил лупить короткими очередями… которые, к сожалению, все-таки не наносили «акуле» никакого урона, а лишь тонули в тумане.
Но мы все приближались – и водила «мусорщиков» принял верное решение. Уходя от тарана, он просто послал турбоплатформу вертикально вверх. Последние пули магазина я всадил в брюхо «акулы», но толку от этого тоже не было – снизу транспорт был защищен нисколько не хуже, чем спереди.
И тут мне показалось, что справа от меня аномалия образовалась – мне будто волной невидимой энергии бок обожгло.
Я глянул на Фыфа.
Ничего себе, такого даже я никогда не видел, хотя повидать пришлось многое…
Все глаза шама пылали белым огнем. И не просто пылали, а испускали лучи, скрестившиеся на «акуле». Лучи эти мгновенно растворили защитный туман и оплели транспорт словно паутиной – после чего Фыф резко дернул головой вниз.
Турбоплатформа нелепо дернулась, накренилась – и рухнула на землю. Правда, в последнюю секунду перед падением из нее вырвалось что-то вроде облака серой пыли, разорвавшей скрещение лучей и мазнувшей по капоту КамАЗа…
Феерическое зрелище, конечно, – наблюдать, как прямо перед тобой морда грузовика рассыпается в пыль… И, понятное дело, было то зрелище недолгим.
Рев двигателя внезапно исчез, а оставшаяся половина кабины ткнулась в землю. Сила инерции сбросила меня и Фыфа с сидушек, но я успел ухватиться одной рукой за руль КамАЗа, а второй поймать шама, уверенно летевшего вперед головой прямо на разбитую торпеду.
Надо признать, мы чудом остались живы. Еще бы максимум полметра, и луч «смерть-лампы» превратил нас в серую пыль вместе с мордой грузовика. А так изуродованная машина сгребла перед собой кучу грязи и остановилась в десяти шагах от упавшей «акулы», боковая стенка которой стала стремительно растворяться.
Я резко сменил магазин и выскочил наружу, понимая, какие твари сейчас полезут из той дыры. Честно говоря, сомневался, что у меня выйдет расстрелять всех пассажиров турбоплатформы из одного автомата, но делать было нечего. Я стоял, направив автомат на увеличивающуюся дыру – и видел, как по серой траве Зоны от «акулы» в мою сторону скользит тень, на пути которой в пыль рассыпаются травинки. Какой-то «мусорщик» решил не рисковать и начал стрелять прямо из своего рухнувшего транспорта. Что ж, мне ничего не оставалось, как начать садить очередями вслепую, понимая, что шансов выиграть эту дуэль у меня нет…
И тут из «акулы» вырвался сноп брызг гнойного цвета. А тень, от которой рассыпались травинки, остановилась в полуметре от моих ног – и исчезла.
Я опустил автомат и услышал недовольный голос Фыфа:
– Вот не пойму, куда ты, хомо, лезешь со своей пукалкой? Они бы тебя сейчас в пыль превратили, как пить дать.
– Не исключено, – кивнул я. – Но если бы я не отвлек внимание на себя, вряд ли ты б смог влезть им всем в головы и разорвать их изнутри ментальным ударом. Я прав?
Подошедший Фыф почесал лысую голову, поджал и без того узкие губы и нехотя произнес:
– Ну ладно, пусть будет по-твоему. Пойдем, что ли, глянем, как оно там внутри, пока наш железный дуболом выбирается наружу.
Я посмотрел, как Харон, разрывая металл ручищами, с трудом вылезает из помятой кабины, удостоверился, что помочь ничем не могу, и полез внутрь «акулы».
Признаться, я ожидал, что средство передвижения из иномирья и должно было быть таким. Необычным для нас. Но не думал, что настолько.
Внутри все было загажено гнойной жижей. Фыф постарался на славу. Видимо, когда окутывающий турбоплатформу защитный серый туман рассеялся, шам смог влезть в головы «мусорщикам» и каким-то образом ментально подать туда критическое давление. В результате сейчас на полу «акулы» медленно растекались четыре уродливых тела, напоминающих большие несуразные фигуры из пластилина, стремительно тающие от избыточной жары.
Но что самое интересное – внутри больше не было ничего. Абсолютно. Просто вытянутое помещение размером примерно семь метров на два, да «смерть-лампы» пистолетного типа, валяющиеся возле разлагающихся «мусорщиков».
И все… Если, конечно, не считать нестерпимой вони, заполнившей внутренности «акулы», – мертвая плоть во всех мирах воняет одинаково.
Фыф поморщился, мотнул головой – и один из трупов вылетел наружу. Вместе с ним туда же в виде направленного фонтана полетела лужа желтоватой гнили, после чего снаружи раздался зычный отборный русский мат.
– Ой, – Фыф ухмыльнулся краем рта. – Я не хотел.
– Хотел, сволочь, – сказал Харон, пригнувшись, влезая в «акулу» и утирая ручищей лицо, залепленное желтым гноем.
– Попрошу без оскорблений, – нахмурился шам.
– Вообще-то я больше настроен на рукоприкладство, – прогремел Харон, разозленный не на шутку.
