— Наладили связь с Вокзалом. Знаешь же, что в Аммоните не по собственной инициативе оказался. Так вот, мои наниматели и объяснили обстановку насчет перквизиторов. И тут Демьян заявился с веселой компанией.
Компания у того была не то чтобы веселая, но наверняка нескучная — несколько спасенных нами от перквизиторов девиц.
— А дальше?
— А дальше, Игорь, произошло то, после чего оставаться в Аммоните потеряло всякий смысл.
— Что, опять нагрянули завоеватели? — и не угадал.
— Теперь вряд ли кто-нибудь туда заявится.
— Фил, да не тяни же ты!
— Если не тянуть, то прекратила Земля отправлять подарки на острова. Практически сразу же, как только вы ушли. День ничего нет, другой, неделю, две… Как отрезало, напрочь, совсем, даже мусора. Банку какую-нибудь там ржавую, тряпку с помойки, не говоря уже о ценных вещах. Вообще ничего. Не знаю, как тебе, но мне известно доподлинно — если они перестают появляться, то уже навсегда. Теперь суди сам — ну и какой смысл нам обосновываться в Аммоните? Что там есть такого хорошего теперь? Для обороны — дрянь, для жизни не лучше, к тому же люди вскоре оттуда разбегаться начнут. Раньше хабар их держал, а теперь что? Раковины для вяделя? Да их везде как грязи, на любом побережье. А нашествия этих тварей? Кто может утверждать, что очередное не повторится в самое ближайшее время? А тут приходят новости из Центра, и буквально следом появляется Демьян, который путь через горы знает. Нет, другое место надо искать.
И мне сразу вспомнились слова Профа.
— Знаете, упрямо лезет в голову мысль, что земные подарки появляются недалеко от границ человеческого обитания. И как только люди заселяет новую площадь, они там пропадают, чтобы начать появляться где-то еще. Там, где людей пока нет. И если я прав, непонятно другое — для чего именно так делается? Кто и какую цель преследует?
Глава 11
— Что молчишь, Игорь?
— Думаю, возможно и прав Вячеслав.
— Это который почти профессор?
— Да.
— И в чем же он прав?
Фил определенно напрягся. Чуточку, едва заметно, и все-таки. Ну да: был договор, согласно которому он должен ждать нас на побережье. А если бы мы были вынуждены туда вернуться, а в Аммоните уже хозяйничают враги? Вполне могло сложиться и так.
— Есть у Профа одно предположение насчет всего этого барахла. Не знаю, насколько оно верно, но логика в нем определённо присутствует. В остальном ты все правильно сделал: что там сейчас ловить? Кстати, имеются у меня некоторые соображения, как нам жить дальше. Покончим с перквизиторами, соберемся вместе — твои и мои, и тогда уже все спокойно обсудим. Сейчас, думаю, рано еще. Пока же будет лучше решить насущное: как бы нам связаться с теми, кто пришёл с Вокзала?
Они обязательно должны знать о том, что мы находимся где-то неподалеку. Или, во всяком случае, догадываться. Хорошенько шумнуть, чтобы убедились? Но нам как воздух нужна координация действий на завтрашний день. К тому же неплохо бы окончательно убедиться, что там именно они. Вполне могло случиться и так, что пальбу устроили сами перквизиторы. Нарвались на гвайзелов — и тут уже изо всех стволов: иначе с ними не справиться.
Дима Сноб, который и возглавлял головной дозор, не смог утверждать с уверенностью, что там была именно перестрелка. В общем, не исключено.
— Ну, это мы сейчас устроим! — сказал Фил. И в ответ на мой непонимающий взгляд, пояснил. — Примерно таким же образом, как и вы с Карпышевым.
— Местность совсем не та — только голову высунешь, и существует неплохой шанс получить пулю, так сказать, на огонек.
— А мы и не будем ее высовывать, — заявил он. — Если огонь разжечь здесь, во-он на той стене от него гарантировано появятся отблески, а их обязательно увидят те, кто нам и нужен. Понятно, что и перквизиторы тоже, но плевать. Знаешь, я почему-то уверен, что среди людей с Вокзала непременно найдутся люди, которые меня знают. Остальное, как говорится — вопрос техники. Главное — убедиться, что там действительно наши. Подготовим, выждем какое-то время, чтобы окончательно стемнело, и тогда приступим. Сам все организую, ты лучше отдохни. Или с лялькой своей пообщайся, она у тебя красавица. Смотрю, глаза уже западать начали. Она такая и есть — ответственность, когда люди тебе доверили свои жизни. Ну да кому я это говорю? Лады?
Фил подставил ладонь, по которой я не раздумывая хлопнул.
— Лады.
Прошлую ночь, которую мы провели в ущелье, толком поспать не удалось. Место для лагеря оказалось на редкость неудобное, люди за день тяжелой ходьбы вымотались, и потому приходилось частенько проверять посты. Усталость — она такая: как будто бы и в темноту зорко вглядываешься, и к звукам на совесть прислушиваешься, и вдруг приходишь в себя уже после того как заснул.
— Знаешь, какие я пирожки печь умею! Вкусные!
Откуда бы? Случая не было, чтобы убедиться. Я, пристроив голову на Лерины колени, пытался уснуть. Думал, только прилягу и сразу в сон провалюсь, но не тут-то было.
— Точно вкусные?
— Все так говорят.
— А кому ты их пекла?
— Все мои бывшие их хвалили. «Лера, пирожки у тебя — пальчики оближешь!»
— И много у тебя их было?
— Может, сто, а может, двести: приличные девушки не считают. Это у неприличных списочек.
— Это ты меня так убаюкиваешь?
— Именно. Чтобы на Ирму не заглядывался.
— И когда бы это я успел?
— Причина только в том, что тебе некогда?
— Лера!
— Все-все, молчу. Но если что, глаза обоим вам повыцарапываю!
— У тебя пистолет есть.
— Пулями неинтересно. Ну вот, первый раз за который уже день улыбнулся.
И я действительно улыбался. Происходи всё на Земле, на кухне, или в спальне, мы, наверное, давно бы уже поругались: нашла о ком вспоминать! Пусть даже Лера шутит. Но не здесь. В мрачном сыром ущелье на чужой планете, когда неизвестно, что с тобой случится буквально в следующее мгновение.
— Спи любимый. Хотя нет, погоди. Дай-ка я рядом с тобой прилягу: когда еще получится своего мужчину обнять? Я бы этих перквизиторов только из-за одного этого всех перестреляла! Так, эту руку мне под голову, другую сюда положи, а сюда ногу закинь. Все, засыпай. И не вздумай обижаться: сама не знаю, что на меня нашло. Но на Ирму даже смотреть не вздумай!
— Как же мне хочется, чтобы все уже закончилось, — сонным голосом, на самое ухо прошептала Валерия. — Вернуться в поселок в наш с тобой домик.
Не получится. Не будем мы туда возвращаться, ничего там не забыли и не оставили. Мы как те древнегреческие философы — все носим с собой. Но ничего говорить я не стал. Есть у Леры пусть и маленькая, но мечта, которая помогает ей переживать то, что нас окружает. Наверное, перед тем как заснуть, она думает о том, как наводит в доме уют. У каждого человека должна быть точка, на которую можно опереться. И почему бы ею не стал скромный домик на берегу теплого моря?
