— Всё равно потом надо бы показаться врачу. На всякий случай, — замечаю я.
— Чтобы не ходить с кривым шнобелем?
— Кривым ладно. Главное, чтоб без осложнений. А то дышать придётся через рот.
— Пока дышится нормально. Не быть мне Дарт Вейдером. А так хотелось.
Тихонько хихикаю, оценив шутейку.
— Помнится, я как-то выпрашивала у папы на новый год джедайские мечи.
— Выпросила?
— Неа. Зато получила "Сокол Тысячелетия" из Лего. Под ёлочку. Половину первого января собирала. Под повторы "Голубых огоньков" и остатки оливье.
— О. Всё, начинаю тебе завидовать. Я на "Сокол" давно глаз положил.
— Завидовать будешь, когда я выклянчу к нему в компанию "Звезду Смерти", — хитро играю бровями, чего, наверное, не очень-то и видно. — Попытки давно в активной фазе.
— И насколько успешно продвигается?
— На стадии: "Идея мне нравится только собирать, чур, будем вместе, а не как в прошлый раз!". Будто я виновата, что он в это время отсыпался после бутылки коньяка.
Арсений убеждается, что больше не поливает всё вокруг эритроцитами, лейкоцитами в содружестве с тромбоцитами, и уже без опаски опускает голову, смачно шмыгая.
— Кстати, раз уж тема затронулась… — интересуется он. — Ты спать идти ещё не надумала?
Прислушиваюсь к ощущениям.
— Да что-то как-то не хочется.
От слова совсем. Уже даже и пытаться нет желания.
— Отлично. Тогда пошли, кое-что покажу.
Ха.
— Между прочим, маньяки именно так и заманивают маленьких девочек в свои машины, — замечаю я.
— Неправда. Они ещё конфеты предлагают, а у меня их нет.
— А, ну так это полностью меняет дело! Тогда веди, Сусанин.
— Только прихвати всё, что есть. Спальник, коврик, плед. Чтобы зад не отморозить.
Ого. Как всё серьёзно.
— Есть, капитан, — отдаю честь, сгребаю за нами весь компромат использованных платочков и убегаю обратно в палатку.
Спальник с туристическим ковриком найти не беда, а вот с пледом выходит накладка. Я не брала с собой ничего, так что заимствую его у Ритки и наперевес с больше громоздкой, нежели тяжёлой ношей снова вылезаю в прохладную ночь. Ну как прохладную… Не скажу, что вот прям холод собачий. В куртке очень даже тепло, но на всякий случай прихватываю с собой ещё и перчатки с шапкой.
Арсений ждёт снаружи, тоже уже успевший наведаться к себе. Он, в отличие от меня всё аккуратно свернул, запихнув в чехол для удобной переноски. Или же ещё даже не вынимал с момента приезда. Зато нормальный карманный фонарик захватил от которого толку точно больше чем, от моего.
Моё барахло компактно утрамбовывают и забирают себе, позволяя мне идти с пустыми руками. Очень предприимчиво. Мы уходим в сторону берега, скрываясь от лагеря за скалами и это то ещё приключение — поверхность неровная, кроссовки то и дело проваливаются в ямки.
С грузом я бы точно давно навернулась, полетев кубарем в воду, а так Арсений практически всю дорогу ведёт меня за руку, подсвечивая под ноги и помогая перепрыгивать неровности. Несмотря на скромную плюсовую температуру вокруг ладонь у него горячая. Мне в ней прям очень уютно…
Тормозим на условно ровном участке. Расстилаем коврики не оставляя зазоров. Поверх внахлёст раскатываем раскрытые спальные мешки и усаживаемся поудобнее. Нет. Укладываемся. Послушно повторяю позу Арсения, лёгшего на спину.
— Ощущения… странные, — замечаю я. Не, ну правда. Валяюсь такая, укутанная до капюшона, что шевелиться получается лишь с характерным шуршанием болоньевой ткани. Вот лежали бы на голой земле, пятую точку и правда бы быстро наморозило, а так очень мягко и тепло. Я бы даже сказала слегка жарко. — Что дальше?
— Дальше тушим свет, — в подтверждении фонарик гаснет, погружая нас в тихую майскую ночь.
— Вау-у-у, — протяжно вырывается из меня при виде ночного неба. Тёмно-тёмно синего, словно бархатного. Усыпанного бесчисленные количеством звёзд. Сейчас они ещё ярче, чем тогда у костра. Там отвлекающие всполохи пламени сглаживали их сияние, теперь же им ничего не мешает светить во всей красе. Я словно астрономический атлас по географии рассматриваю. Только здесь всё по-настоящему. Не на картинке. — Это очень красиво. Ради такого и стоит хоть иногда выезжать на природу, — признаю я.
— Большую Медведицу нашла?
— Да. Вот этот ковш же, да? — провожу пальцем линии в воздухе, соединяя точки. Глаза постепенно привыкают к темноте и очертания нас самих уже угадываются без проблем.
— Ага, ковш. А знаешь, почему его так называют?
— Честно? Никогда не улавливала логики.
— Потому что ковш лишь часть созвездия. Смотри, — Арсений тоже начинает прокладывать невидимые дорожки от одной звезды к другой. Для этого нам приходится лежать вплотную друг к другу, соприкасаясь головами, но мне ещё никогда не было настолько комфортно и спокойно находиться наедине с парнем. — Ручка ковша — это хвост. Сам ковш — начало туловища. Вот сюда от нижней левой точки днища идут задние лапы. От правой вниз — передние, от верхней и вот сюда — продолжение туловища. Видишь, острый угол получается? Это голова. При городском освещении эти звезды бледнее, поэтому разглядеть их сложно.
Честно пытаюсь визуально представить конечный вариант, но где-то явно происходит сбой. Вернее, картинка вроде бы и получается, но явно кривовата.
— У меня не так всё хорошо с воображением, но вроде бы моя твою понимать.
— Малая Медведица левее и выше. Вон там, видишь? Если провести линию через две крайние звезды в «ковше» Большой, то попадаешь прямиком на завершающую рукоять точку. Это полярная звезда.
— Вижу! Я вижу! — геометрией ночью я ещё не занималась, конечно. Но это дико круто. — Классно…
— Ты же знаешь, что полярная звезда — это ориентир, указывающий на Северный полюс?
— Эм… — вот сейчас становится слегка стыдно. — Сделаем вид, что знаю, но забыла.
— Теперь вспомнила, — тактично прощают мне мою неосведомленность. — Посмотри между ковшами. Видишь длинную полоску из звёзд, которая уходит влево, а потом загибается плавно вверх, потом вниз, завершаясь прямоугольником? — всё это тоже сопровождается жестами для наглядности. Толь3о и успевай следить за его движениями. — Прямоугольник — голова созвездия Дракона. Длинная полоса — его туловище.
— Откуда ты всё это знаешь?
— В детстве любил изучать. Знаешь, фосфорные звёздочки такие мелкие продавались? Которые светятся в темноте. Лепил их на потолок, копируя созвездия. К побелке они приставали паршиво, приходилось сажать на клей, но всё равно с завидной регулярностью у меня в комнате царил звездопад. А как родители были рады грязным пятнам…
— Загадывал желания?
