Такое себе занятие. Мне заранее жалко преподов. Наши шебутные, на одном месте устоять не могут и без конца тасуются, а после и вовсе смешиваются с другими ожидающими, уже сгрудившимися к краю платформы едва вдалеке послышалось пыхтение приближающейся неповоротливой гусеницы.
— Давай сюда. Ты девочка, тебе нельзя таскать тяжести, — Долгорукий отжимает у меня походный рюкзак, закидывая себе за спину, в дополнение к собственному баулу и прихваченной гитаре.
— Эй, а я? — мигом взъерепенивается Ритка. — Я тоже девочка и мне тоже нельзя таскать тяжести!
— Так тебе же вроде няньки не нужны, — ехидно парирует тот, зарабатывая в ответ высунутый язык.
Незаметно пинаю в ногу Яна, пытающегося разобраться в лямках собственного багажа.
— А? Чё? — озадаченно моргает, не втыкая. Вот тупень! Приходится пнуть его ещё раз. На этот раз сопровождая всё ярко выраженной мимикой. — О, да. Риток, я помогу, — спохватывается он, забирая у приофигевшей подруги вещи.
Понимаю её удивление. Наша дружеская политика никогда не поддерживала подобные галантные жесты. Иначе бы ему пришлось с младших классов таскать за нами сменки и учебники. В двойном размере, а это было бы банально нечестно. Зато теперь вот появился шанс проявить благородство и привлечь тем самым её внимание. Правда, по ходу, мне теперь придётся пинать Яна на постоянке. За столько лет у него уже, наверное, атрофировалась эта функция.
Вокзал накрывает ни с чем не сравнимый гул сбавляющего скорость скрипучего ворчуна. Кучкуемся кто где, играя в угадайку: кто окажется ближе к дверям и отхватит себе самые козырные места. Едва автоматические створки распахиваются, выплёвывая из нутра мальца пережёванных пассажиров напополам со спёртым воздухом, мы уже торопливо загружаемся новым конвейером. Часть с сопровождением в один, вторая — в другой.
С вагоном нам везёт, все утрамбовываемся на скамейках, ещё и места остаются. Причём устраиваемся со всеми удобствами. Громоздкие куртки сразу отправляются на верхние полки, туда же вслед запихиваются с толкача и увесистые тюки, из карманов которых предварительно достаются первонеобходимые гаджеты двадцать первого века: наушники, телефоны, плееры. Вот теперь народ готов на дальние поездки. Всё же ехать аж четыре часа.
Мы в четвёром удачно располагаемся так, что усаживаемся друг напротив друга. Мальчики слева, девочки справа. Я у окошка. Осторожно оглядываюсь за спину, высматривая знакомые лица. С нами в вагон попал только Арсений, уже заткнувший уши беспроводными и спрятавшийся от мира за книгой. Во даёт. И охота ему дополнительную макулатуру с собой таскать. Интроверт сотого левела, но что-то в этом есть.
Электричка ещё какое-то время ждёт припозднившихся, нетерпеливо подёргиваясь. Рита успевает включить на планшете заранее скачанные серии аниме, беззаботно закинув разутые ноги на сиденье между Андреем и Яном.
Я же всё это время меланхолично наблюдаю как с удобством обживаются люди в купе тормознувшего рядом с нами поезда: опускают полки, снимают с галёрки матрасы, потрошат дутые пакеты со съестным и знакомятся с соседями. Маленькая девочка, прилипшая носом к стеклу, улыбается и машет мне. Отвечаю ей тем же.
Пол под нами предупредительно дрожит в вибрации, приходя в движение и оставляя забавную девчушку позади. Путешествие начинается.
Глава 14. Кондуки
Тук-тук-тук. Тыдых-тыдых. А может, тыдык-тык-тык? Или вовсе чух-чух-чух? У поездов множество мелодий и каждая по своему особенная. Но всегда умиротворяющая. Убаюкивающая. Раслабляющая. Не хочется даже перекрывать её музыкой, поэтому еду без наушников. Просто сижу, прислонившись лбом к звенящему стеклу и разглядываю проплывающие мимо виды.
Ничего прям уж шедеврального: стандартная лента пущенных вдоль рельс деревушек, сменяющихся бесконечным лесом или линией электропередач, но и в этой картинке тоже есть прелесть. Так забавно смотреть как кипит жизнь за низкими заборчиками частных секторов. Кто-то слишком занят на неухоженном после долгой зимы огороде, поэтому не обращается ни на что вокруг внимания, но находятся те, кто провожает проносящийся мимо поезд долгим задумчивым взглядом.
Интересно, они бы хотели бросить всё и просто уехать? Или за столько лет жизни рядом с железной дорогой уже толком не воспринимают её как часть чего-то нового, неизведанного? А может в душе тихонько ненавидят и металлических раздражителей, и их пассажиров? Это же каждый день нескончаемый шум, гул гудка и поднимающаяся столбом пыль. К такому либо привыкаешь сразу… либо не привыкаешь вовсе.
Размышляю об этом так, мимоходом, ловя приятную меланхоличность. Её не портит даже Андрей, сидящий напротив. Да и как ему что-то портить, если он с самой посадки тихонько дремлет. Такой милый во сне. Рот чуть приоткрыт, нос забавно морщится, а голова подрагивает в такт подпрыгивающим колёсам, стучась об боковую панель, но подложенная под затылок куртка, заменяющая подушку, смягчает удар. Непозволительно долго залипаю на его пухлых губах, заставляя себя прерваться только когда боковым зрением чувствую невербальный красноречивый смешок Яна.
Да. Он прав. Что-то я увлеклась. Смущённо отворачиваюсь, переключаясь на сканирование другой части вагона. Мы в пути уже часа два и за это время наши ряды заметно поредели. Первые остановки народ активно набирался, создавая давку даже в тамбуре, но чем дальше мы отъезжали от города и чем одичалее становились станции, тем стремительно та рассасывалась. Теперь и вовсе заходит лишь по несколько человек. А порой и никого.
Так что мне отлично видно наших, занятых кто чем горазд. Большая часть ребят чилит в телефоне: кто пытается поймать то и дело теряющийся интернет, другие, как Миронов, играют в электронные игрушки, третьи что-то почитывают, четвёртые просто бездумно листают ленту, убивая время. Несколько девчонок собрались в кучку. Фоткаются, снимают сторисы, щебечут и громко смеются, изредка получая нагоняй от учительницы за излишний шум.
Арсений по-прежнему сидит один, погружённый в книгу. Такой сосредоточенный и отрешенный, будто не от мира сего. Ему явно вполне комфортно в этом маленьком уютном мирке, что он для себя создал, но я всё же решаю не дожидаться приезда в Кондуки и немного пораздражать его своей навязчивостью.
— Ты куда? — оживает Ритка, успевшая настолько слиться с планшетом, что мы и парой фраз не перекинулись за всю дорогу. Надеюсь, она прихватила повер-банки, потому что зарядки у её техники вряд ли хватит даже до вечера.
— Скоро вернусь, — не без труда вытаскиваю из рюкзака черный тканевый кофр и, перебравшись через с удобством развалившуюся на скамье подругу, своей хрупкой комплекцией занимающую сразу два места, направляюсь к Шевченко. — Привет. Не против, если отвлеку?
Меня не слышат. Зато замечают падающую на страницы тень.
— А? — вопросительно вытаскивает он наушники, смахивая с пшеничных волос капюшон толстовки. — Ты что-то сказала?
— Говорю: можно упасть рядом?
Если честно, подсознательно ожидаю язвительного ответа в духе: "зачем? У тебя ж там такой принц сидит". Это было бы вполне закономерно и даже заслуженно, но нет. Вместо этого получаю:
