Немецкая оккупационная политика в Северной Франции и в Бельгии служит примером того, как гражданское население оказывалось во власти государственного насилия. Немецкие военачальники в Северной Франции, не имевшие никаких планов, руководств и идеологических схем, тем не менее полностью инструментализировали местное население. В поисках ресурсов для войны они выдали каждому человеку удостоверение личности, а начиная с осени 1914 года ввели принудительный труд. По мере продолжения войны они создали сеть трудовых лагерей. В 1916 году, когда в Германии остро ощущалась нехватка рабочей силы, немецкое правительство начало высылку бельгийских рабочих: около 60 тысяч были направлены на принудительные работы в Германию. В ходе подготовки к наступлению 1918 года германская армия депортировала гражданское население Северной Франции. Ни одна из этих мер не была запланирована до войны, ни одна не имела целью этническую чистку. Использование государственного насилия против мирных жителей было результатом решений немецких военачальников, исходивших из военно-оперативных потребностей
[918].
Таким же образом германская армия задействовала и гражданское население на Восточном фронте. Она выдала удостоверения личности всем, кто был старше десяти лет, и переписала все материальные ресурсы — заводы, дома, строения и скот. С 1915 года германские власти ввели принудительный труд, а в ноябре 1916-го приказали всем мужчинам от семнадцати до шестидесяти лет явиться в трудовые лагеря. Большинство принудительных работников оставались в зоне оккупации, но не менее 34 тысяч были насильственно перевезены на работы в Германию
[919]. Стремясь гарантировать здоровье и полезность людских ресурсов на оккупированной территории, германские чиновники обязали местное население мыться и проходить дезинфекцию в специальных пунктах. Объективация людей — превращение их в инструменты, подлежащие документированию, очистке и использованию для работы, — являлась частью того, что один историк назвал той «сеткой с мелкой ячейкой для контроля над территорией и ее коренным населением, которая руководила всей деятельностью в этой области и направляла ее на нужды милитаристского государства»
[920].
Существенно изменилась и политика разных государств в отношении населения на их собственной территории. Вскоре после начала Первой мировой войны английское правительство создало лагеря, в которые интернировало всех находившихся на территории Великобритании германских резервистов. В мае 1915 года вышел приказ об интернировании всех взрослых мужчин-немцев, пребывающих в Великобритании и не являющихся британскими гражданами
[921]. Германия, Франция, Канада и Австралия тоже создали лагеря для интернированных, куда было заключено соответственно 110 тысяч, 60 тысяч, 8 тысяч и 4,5 тысячи «враждебных иностранцев»
[922]. В момент своего вступления в войну правительство США задержало 6,3 тысячи граждан враждебных стран, поместив их в четыре крупных лагеря для интернированных лиц и отдав эти лагеря под управление Военного министерства
[923]. В России царское правительство интернировало примерно половину из 600 тысяч «враждебных иностранцев», находившихся на территории страны в 1914 году, — подданных Германии, Австро-Венгрии и Османской империи
[924]. Опасаясь шпионажа и саботажа, правительства решали проблему «враждебных иностранцев», удаляя их из общества и заключая в концлагеря.
Руководители многонациональных империй использовали аналогичные методы против собственных подданных, относившихся к национальным меньшинствам, которым эти руководители не доверяли. С 1912 года австро-венгерская полиция вела секретный список потенциальных врагов государства — прежде всего сербов, хорватов и румын, живших вблизи границы. Начав в июле 1914 года мобилизацию, полицейские подразделения осуществили и массовые аресты. Правительство Австро-Венгрии создало концлагеря для подозрительных национальных меньшинств, заключив туда значительное число русинов, а также, после вступления Италии в войну, не менее 75 тысяч этнических итальянцев
[925].
Российское правительство провело массовую депортацию собственных граждан из западного пограничья и с Кавказа. Эти депортации напрямую отражали образ мыслей, продвигаемый царскими специалистами по военной статистике: некоторые группы населения, поддающиеся идентификации и классификации по этническому принципу, являются политически неблагонадежными и представляют угрозу в военное время. В декабре 1914 года русские военачальники приказали выслать из польских провинций Российской империи всех взрослых мужчин — этнических немцев. Начальник Генерального штаба Николай Янушкевич утверждал, что немцы шпионят в пользу германской армии, и велел подталкивать к переселению целые семьи. Другие русские военачальники призывали полностью вычистить «вредные элементы» из района ведения военных действий
[926].
В январе 1915 года Янушкевич приказал выселить из района военных действий «всех евреев и подозрительных лиц», вновь исходя из убеждения, что евреи политически неблагонадежны и шпионят в пользу Германии и Австро-Венгрии. Весной того же года русская армия начала массовую депортацию евреев, решив очистить от них не только прифронтовую область, но и целые губернии. В результате сотни тысяч евреев были высланы на поездах к востоку от Волги, а некоторые группы евреев — даже на запад, через пограничную полосу, на территории, находившиеся под контролем Германии и Австро-Венгрии
[927]. В том же январе 1915 года российский наместник Кавказа приказал выслать российских подданных — мусульман, обвинив их в шпионаже и помощи турецким войскам. В общей сложности было выслано более 10 тысяч мусульман: 5 тысяч — в лагерь для интернированных лиц, устроенный на необитаемом острове в Каспийском море, а остальные — во внутренние российские губернии
[928].
