С самого начала Первой мировой войны правительства воюющих стран ввели строжайшую цензуру печати и искали способы контролировать поток информации о войне
[686]. Но на первых порах официальная пропаганда предназначалась главным образом для иностранных, нейтральных государств, а внутренняя военная пропаганда была в первую очередь направлена на нужды вербовки (в Великобритании), военных займов и мобилизации промышленности. Общую пропаганду в поддержку военных действий неофициально вели газеты и церкви, но не правительства
[687]. Однако в 1917 году упадок духа среди гражданского населения заставил французское и британское правительства начать широкомасштабные пропагандистские кампании при посредстве окологосударственных организаций, которые числились независимыми, но в действительности были тесно связаны с правительством. Во главе Союза крупных ассоциаций против вражеской пропаганды, созданного во Франции в марте 1917 года, стояли правительственные чиновники, а свои патриотические идеи Союз распространял через посредство Лиги образования и школьной системы Французской Республики. В ответ на промышленные забастовки мая 1917 года английское правительство военного времени создало Национальный комитет по военным целям — он считался автономной организацией, но возглавлялся членами парламента. Комитет вел пропаганду в поддержку военных действий, опираясь на структуру и личный состав политических партий (консерваторов и либералов, но не лейбористов)
[688]. Аналогичная окологосударственная организация (номинально — частная, но с министром во главе) была создана и в Италии — в целях объединения пропагандистских усилий различных патриотических ассоциаций. После разгрома итальянской армии при Капоретто, произошедшего в октябре 1917 года, правительство Италии начало агитировать население страны напрямую, при помощи публичных лекций, плакатов и листовок. В феврале 1918 года правительство сформировало Комиссариат гражданской помощи и пропаганды, который ведал как социальным обеспечением, так и пропагандой
[689].
Английские генералы, на протяжении большей части войны считая, что боевой дух солдат поддержат армейские капелланы, тем не менее взяли на себя весной 1918 года непосредственное руководство политическим просвещением солдат и начали разработку всеобъемлющей программы гражданского воспитания
[690]. Немецкие генералы тоже взяли под контроль образование и пропаганду в армии. В июле 1917 года они создали центральную организацию, подчиненную Генеральному штабу, в ведение которой передали все патриотическое образование. Их план указывал, что «пропаганда… не должна напрямую отрицать то, чему люди в целом верят… но должна нести просвещение». Он констатировал, что «армия и немецкая общественность находятся в тесной связи друг с другом, и поэтому образование на местах и в армии должно развиваться параллельно»
[691]. Верховное командование Австро-Венгрии тоже развернуло в войсках пропаганду и просветительскую работу. В начале 1918 года военный министр этой страны написал всем командующим, что русская армия разложилась, поскольку ее «органы образования» были слишком слабы, чтобы противостоять революционной агитации. В марте австро-венгерское армейское командование создало в составе армии Ведомство по защите от военной пропаганды, в задачи которого входили подготовка офицеров и общее наблюдение за патриотическим воспитанием. Ведомство работало со следующими тематиками: любовь к династии Габсбургов, взаимное уважение всех национальностей, жизнеспособность и преимущества Австро-Венгерского государства. Генералов беспокоил не только пример Русской революции, но и итальянская пропаганда, нацеленная на разжигание националистических волнений в австро-венгерской армии
[692].
В России военной пропагандой тоже занималась околоправительственная организация — Скобелевский комитет, названный в честь генерала Михаила Скобелева, популярного военного деятеля XIX века, называвшего себя русским националистом. Формально считавшийся частной организацией, на деле Скобелевский комитет был тесно связан с царским правительством и стремился учить солдат патриотизму и покорности царю и Православной церкви. Царь даровал Скобелевскому комитету исключительное право киносъемки на фронте, результатом чего стали патриотические фильмы, как игровые, так и документальные, например «Штурм и взятие Эрзерума» (снимался на Кавказском фронте). Поскольку ресурсы комитета, в том числе людские, были весьма ограничены — в частности, на все фронты приходилось лишь пять кинооператоров, — он не реализовал в полной мере пропагандистский потенциал кинематографа, но обращался с новой технологией изобретательно и добился огромной популярности. Фильмы Скобелевского комитета показывались по всей стране, а с 1916 года — и на фронте, при помощи автомобилей, оборудованных генераторами, проекторами и выдвижными экранами
[693].
