На протяжении всей своей истории советское здравоохранение продолжало ориентироваться на дух социальной гигиены. Вместе с тем само движение социальной гигиены прекратило свое существование во время «Великого перелома», в конце 1920-х годов. Среди прочих беспартийных специалистов, подвергнутых решительной критике в ходе «Великого перелома», были и врачи, в первую очередь технократы, не интересовавшиеся политикой. Многие доктора земской эпохи, которые помогали в создании Наркомата здравоохранения и в руководстве им, оказались под ударом из-за отсутствия связи с марксизмом. В особенности пострадали социальные гигиенисты, поскольку их убежденность в том, что причиной болезней являются плохие социально-экономические условия жизни, приводила к мысли о безуспешности усилий советского правительства по улучшению жилищных условий в первое десятилетие его пребывания у власти
[344]. Более того, когда началась первая пятилетка, индустриализация оказалась важнее таких вопросов, как здоровье, гигиена или условия жизни.
Атака на специалистов по социальной гигиене привела к обновлению медицинского персонала. Хотя большинство врачей продолжали свои исследования, некоторые из беспартийных специалистов были заменены «красными» врачами — членами партии, прошедшими обучение в советскую эпоху, людьми, чья верность была несомненной. Более того, в эти годы советское правительство урезало финансирование исследований по социальной гигиене и передало деньги клиникам, поставив на первое место задачу обслуживания индустриализации. Новый санитарный врач должен был разбираться в промышленной безопасности и санитарных технологиях, а не в социальной критике
[345]. Нарком Семашко, поборник социальной гигиены, был заменен в 1930 году. Новый нарком здравоохранения, Михаил Владимирский, хотя и работал в дореволюционную эпоху в Московской губернской санитарной организации, перестал делать упор на социальную гигиену и проводить разделение между профилактической медициной и клинической
[346].
Действуя в духе пятилетки, советские врачи начали подчеркивать практическую пользу медицины для лечения индустриальных рабочих, а не меры общей гигиены, способствующие улучшению здоровья всего населения. Владимирский назвал врачей, охраняющих здоровье рабочих, «строителями социалистического хозяйства» и заявил, что все медработники теперь «участники большевистского наступления… Мы начали с цеха, где здравоохранение становится частью производственного плана»
[347]. На смену диспансерам, обслуживавшим тот или иной географический район, пришли «здравпункты» на фабриках, предназначенные для рабочих. Ожидалось, что такие же медицинские услуги будут оказываться крестьянам в колхозах, но бóльшая часть ресурсов была направлена на промышленные предприятия. Врачи по-прежнему стремились предоставлять всестороннее медицинское обслуживание, обращая внимание на гигиену и питание, но отдавали приоритет промышленным рабочим
[348]. Государственные затраты на здравоохранение и гигиену тоже были в первую очередь нацелены на промышленных рабочих
[349]. Советское здравоохранение в годы первой пятилетки отличалось всесторонним подходом, но отнюдь не было всеобщим.
На этом этапе обеспечение здоровья населения из аполитичной и теоретически ориентированной сферы трансформировалось в более политизированную и практичную программу, нацеленную на советские задачи индустриализации и социальной трансформации. Впрочем, сами эти задачи были лишь проявлением более масштабных устремлений многих мыслителей-технократов. Как я уже отметил во введении, «Великий перелом» положил начало более политизированной, революционной попытке добиться полностью рационального и модернизированного общества. Хотя в годы «Великого перелома» страна отказалась от беспартийных специалистов и их методов постепенного улучшения, она не отказалась от их цели построить здоровое современное общество. Научное здравоохранение и гигиена продолжали играть важную роль, хотя и были подчинены партийной задаче индустриализации.
После того как в 1934 году было сообщено о достижении социализма, советское здравоохранение вновь стало более универсальным. Считая, что буржуазные классы «ликвидированы», партийные деятели стали видеть во всех членах общества важных участников социалистического порядка. Конституция 1936 года гарантировала всем советским гражданам бесплатное медицинское обслуживание. А в третью пятилетку (1938–1941) существенно выросли траты на здравоохранение, в том числе на строительство общедоступных больниц и клиник
[350]. В конце 1930-х годов советские чиновники удвоили свои усилия по отслеживанию распространения заболеваний и Центральное статистическое управление начало собирать данные по каждой болезни и смерти для каждого административного подразделения
[351]. Наркомат здравоохранения вновь сосредоточился на оздоровлении населения и предупреждении заболеваний. Чиновники стремились улучшить гигиену в сельской местности при помощи регулирования качества питьевой воды и строительства бань
[352].
Таким образом, достижения советского здравоохранения были в большой степени аналогичны достижениям в социальном обеспечении. Черпая из традиций дореволюционной интеллигенции, советские чиновники и врачи стремились приподнять массы, улучшив их здоровье и жилищные условия. В частности, нарком Семашко и многие беспартийные врачи, ставшие советскими чиновниками, отдавали предпочтение социальной гигиене и профилактике. Их универсализированный подход вначале страдал из-за нехватки ресурсов, а затем, в годы первой пятилетки, был заменен системой, ставившей на первое место индустриальных рабочих и пренебрегавшей нуждами здравоохранения остального населения. Однако после своего заявления, что социализм построен, партийное руководство вернулось к более универсальному подходу к здоровью граждан, стремясь при помощи бесплатных медицинских услуг и программ гигиены улучшить здоровье всего населения.
