Но различия между государственным насилием в нацистской Германии и тем, которое было в СССР, не менее существенны. Советское правительство никогда не создавало индустрию убийств, никогда не пыталось уничтожить целый народ или, если уж на то пошло, целый класс общества. В то время как нацисты стремились уничтожить всех евреев и стереть еврейский геном с лица земли — провести геноцид в истинном значении этого слова, — советские деятели казнили только тех этнических немцев, поляков и других, кого они (внесудебно) признавали виновными в шпионаже и саботаже
[1102]. Советская власть никогда не уничтожала целые национальности, и даже кулаков, которых было решено «ликвидировать как класс», она стремилась перевоспитать при помощи конфискации имущества и задействуя их в принудительном труде. Тайная полиция, казнившая сравнительно немного людей в годы коллективизации и куда большее их число в ходе массовых операций, убила лишь тех, кого считала неисправимыми
[1103].
Разница в государственном насилии советского и нацистского режимов отражала их фундаментальное идеологическое различие. В то время как нацистская идеология была расистской и направленной на исключение из общества «нежелательных» элементов, советский марксизм был течением универсалистским и считал революцию средством, позволяющим стереть различия между классами и достичь единства общества. С точки зрения советских деятелей, единство не означало расовой чистоты или этнической гомогенности. Советская национальная политика даже способствовала развитию национальных культур — как механизму, который поможет преодолеть этап национализма, вытеснить его и достичь социализма, а затем и коммунизма. Если в нацистской Германии национальные культуры считались выражением расовых черт, то в СССР — частью надстройки, которая отражает экономическое развитие и будет меняться вместе с ним. К примеру, для советских этнографов узбекская культура была не продуктом изначальной узбекскости, а результатом исторического процесса узбекского экономического развития. Более того, советские чиновники восхваляли межнациональные браки и смешение различных этнических групп — в отличие от властей многих стран (Германии, Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и т. д.), предостерегавших против расового кровосмешения
[1104]. Если нацистский проект был предназначен только для немцев или арийцев, то советский был для всех. Уничтожению подлежали лишь те, кто с точки зрения советской власти? отказывался следовать советскому строю.
Для дальнейшего рассмотрения различий между советской и нацистской идеологиями следует рассмотреть общественный, политический и научный контекст, в котором они появились. В слаборазвитом государстве, которым управляла деспотичная царская бюрократия, некоторые представители русской интеллигенции обратились к марксизму и его видению бесклассового общества. Именно в этом контексте российская наука стала доказывать, что не генетика, а влияние среды играет решающую роль в том, каково положение низших классов общества. Российские, а впоследствии советские ученые утверждали, что физическое развитие человека определяет не раса, а социально-бытовые условия
[1105]. Более того, дореволюционная имперская русская идеология, нацеленная на культурное заимствование и ассимиляцию, решительным образом отличалась от идей расового превосходства, лежавших в основе западноевропейских империй. Напротив, корни нацистской идеологии можно проследить к началу века, когда в Германии начался период беспрецедентной обеспокоенности, приведший к воспеванию физической силы и силы воли, которые защитят немецкую нацию от вырождения. Эти идеи еще усилились после унизительного поражения в Первой мировой войне, когда «разработка новых социальных, политических и психологических фортификаций» казалась необходимой для национального выживания
[1106]. Таким образом, несмотря на сходство в масштабах и в методах действий, сталинское государственное насилие и нацистское решительным образом различались по своему происхождению, идеологической ориентации и тем жертвам, на которых они были нацелены.
В завершение обсуждения вернемся к вопросу о том, что стало причиной советского государственного насилия. Непосредственным толчком к его началу в конце 1930-х годов явились решения, принятые руководством страны. Приказы об арестах, казнях и депортациях, произошедших в ходе массовых и национальных операций, были отданы Сталиным и его соратниками. Их манихейский взгляд на мир, их представления о капиталистическом окружении, их убежденность в том, что строительство и защита социализма нуждаются в безжалостном истреблении внутренних врагов, — все эти черты сталинского руководства объясняют масштабы применения государственного насилия
[1107]. Растущее международное напряжение и угроза существованию страны, исходившая от Германии и Японии, тоже сыграли крайне важную роль в создании фона для массовых репрессий.
Вместе с тем, помимо прямых причин советского государственного насилия, было несколько условий, которые я старался подчеркнуть. На протяжении всей истории правители стран, в том числе многие русские цари, применяли широкомасштабное насилие в отношении своих народов. Но лишь в эпоху модерна различные правительства создали «научную» классификацию своих народов и использовали ее для отсечения отдельных социальных групп. Социальное отсечение основывалось на общественных науках и определении самого социального поля, к которому эти науки прилагались. Советское государственное насилие не было обусловлено российской отсталостью
[1108]. Напротив, оно базировалось на свойственной эпохе модерна концепции общества как искусственного объекта, поддающегося изучению и преобразованию при помощи государственного вмешательства. Таким образом, необходимым условием советского государственного насилия в тех формах, в каких оно осуществлялось, были новейшие познания в общественных науках.
