– Да, кстати, напомни, как его зовут?
– Вот тут где-то было… – Сэм просмотрел записи, которые скопировал из Интернета. – Джек Дэниелс
[49].
Дин оторопел.
– Да иди ты.
– Стал бы я такое придумывать?
– Запросто. – Дин посмотрел на брата и снова перевел взгляд на дорогу. – Жду не дождусь встречи с ним. – Но скорость все-таки сбросил.
– Уверен, что это желание взаимно.
Проезжая по центру города, Дин свернул к обочине и остановился перед офисом шерифа, припарковав «Импалу» рядом с патрульной машиной. Полицейское авто сияло, как будто его только что вымыли и надраили воском, а из открытых окон доносился легкий шум радио. Когда братья вылезли из машины, Сэм заметил обертку от сэндвича, валявшуюся на сиденье.
– Твои ставки? – подзадорил Сэм.
– Дай-ка подумать. Я бы сказал… – Дин замолчал и прикрыл глаза, словно советуясь с внутренним оракулом, – пятьдесят с хвостиком, лысый, с брюхом, нависающим над ремнем.
– За шестьдесят, – парировал Сэм, – усы с закрученными концами, пышная шевелюра, которую он каждую субботу стрижет вон в той парикмахерской. Да, и еще худой как жердь – из тех, кто уминает куриные стейки три раза в день и хоть бы что.
– Ветеран Вьетнама. Типа Буфорда Пассера из «Широко шагая»
[50].
– Шериф в «Избавлении»
[51]. Цитаты о гражданских правах по всему столу.
– Сын потерял ногу во время «Бури в пустыне»
[52]. Шериф втайне ему завидует.
– Ловчит с налогами. – Сэм распахнул дверь полицейского участка. – Души не чает в своей женушке.
Дин фыркнул, проходя следом за братом.
– Носит женское нижнее белье. С прорезями… Ну ты понял где.
– Я могу вам чем-то помочь?
Винчестеры замерли на месте и одновременно обернулись.
Первым в себя пришел Сэм.
– Мы… э-э, ищем шерифа. Джека Дэниелса.
Женщина в плотно облегающей коричневой форме кивнула.
– Я – Жаклин Дэниелс. – Она сделала три шага навстречу, звонко цокая каблуками кожаных сапог по плиточному полу. Выглядела она старше тех девиц, что встретились им на улице – Сэм дал бы ей лет тридцать с небольшим, – но ее карие глаза и пухлые губы излучали живую красоту, которой не грозило раннее увядание.
Но Дин смотрел вовсе не на ее глаза. Он таращился на ее нагрудный знак, начищенный и сияющий так же ярко, как и патрульная машина у входа.
– Шериф Дэниелс? – Сделав над собой усилие, он отвел взгляд. – Я – федеральный агент Таунс, – сказал он, доставая удостоверение, – а это – агент Ван Зандт…
– Таунс? – переспросила шериф. – Ван Зандт? Это что, шутка?
Сэм вскинул бровь.
– Прошу прощения?
Она выстрелила в них взглядом.
– Ваши имена, – потребовала она.
– Послушайте, вы что же, предполагаете… – напыжился Дин.
– Или вы меня разыгрываете, – продолжила она, с сомнением поглядывая на них, – или у вашего начальника нездоровое чувство юмора.
Дин вздохнул.
– Да, а вас, наверное, зовут Джеки?
– Меня зовут шериф Дэниелс, – отрезала она. Зазвонил телефон, и шериф оглянулась на свой стол. Издалека казалось, что на нем царит такой же порядок, как и в ее машине. Единственное, что нарушало этот порядок, – металлическая пепельница, наполненная чем-то похожим на скомканные фантики от жвачки.
– Вы позволите? Я на минутку. Секретарша сегодня заболела, и я немного занята.
– Конечно, не торопитесь. – Дин посмотрел ей вслед, когда она направилась к телефону, и Сэм, даже не глядя на брата, знал, куда он смотрит. – Слушай, как ты думаешь, она… – начал он.
– Заткнись, – одернул его Сэм. – Просто заткнись.
– Да будет тебе, старик, об этом даже песни пишут.
– Песни пишут и про тюрьму, – сказал Сэм. – Давай обойдемся без этого хотя бы в первые десять минут.
Шериф Дэниелс закончила разговор по телефону.
– Итак, – сказала она, стоя у стола, – ближе к делу. Скажу прямо, – продолжила она, прежде чем кто-то из Винчестеров успел произнести хоть слово, – может, вы не в курсе, но у меня расследование в разгаре, и, если мне не удастся прояснить кое-какие детали, скандала не избежать. – Снова заверещал телефон, но шериф даже не дернулась, чтобы снять трубку. – Если вам что-то нужно, излагайте быстро.
– Постараемся, – сказал Сэм.
Она метнула на них еще один выразительный взгляд.
– Ну?
– Давайте начнем с этого парня, Дэйва Уолвертона… – Дин неопределенно махнул рукой, – как вы их там называете? Ряжеными?
– Реконструкторами, – укоризненно поправила его шериф. – За «ряженых» вам тут запросто начистят физиономии.
– Да, точно. Извините. Реконструкторы. В отчете сказано, что Уолвертон изображал настоящего солдата Гражданской войны, которого завали Джубал Бошан, верно? И застрелил другого ряж… реконструктора из бутафорского ружья?
Дэниелс коротко кивнула.
– Это была модель классического мушкета «Спрингфилд», сделанная на заказ для стрельбы холостыми патронами.
– Откуда вы знаете, что оружие бутафорское?
– Я вижу копию с первого взгляда. – Она кивнула на ружье, прислоненное к стоявшему справа стулу. – Вот эту, например.
– Можно? – спросил Сэм.
– Ради бога.
Сэм взял ружье в руки и прикинул его вес.
– Кажется, что настоящее.
– Конечно, – сказала шериф. – Это же точная копия. Реконструкторы повернуты на достоверности. Они настоящие энтузиасты.
– Да, мы уже слышали, – ответил Сэм. – А что со штыком и мушкетом, которые были у Уолвертона на поле боя?
– Они сейчас в лаборатории на экспертизе.
– Ладно, – сказал Дин. – Возможно, он просто немного увлекся и решил, что война еще продолжается? Может, у него, как бы это сказать… была неустойчивая психика?
