Правда, она нас еще за руки тянула.
Квартира у них такая же, как у Кольки, только вся заново обклеенная и на одну комнату больше. В передней было так чисто, что я долго искал, куда бы поставить портфель, и засунул его за ящик под вешалкой.
Мы с Колькой сразу заметили боксерские перчатки, которые висели на стене. Значит, не врал Илларион.
— Вас как зовут, мальчики?
Мы сказали.
— А меня Валентина Павловна. Идите на кухню, мойте руки, и пойдем в столовую.
Я говорю:
— В столовой сейчас перерыв.
Она засмеялась.
— Проходите в эту комнату. Ларик, покажи мальчикам, где мыло, полотенце и все остальное.
Идем мы на кухню, а у меня ноги как будто сами к двери поворачивают — удрать хочется. Просто сам удивляюсь — до чего мне неудобно.
Илларион идет впереди, и вид у него тоже не очень-то веселый. Ткнул он пальцем в боковую дверь и говорит:
— Здесь уборная.
А я весь какой-то нервный. Как будто внутри у меня что-то натянулось. Вроде бы и сказать что-то надо, а чего, не знаю. Заглянул за дверь и говорю:
— Хорошая уборная.
Колька засмеялся. Илларион тоже прыснул. И всем нам стало полегче.
Но оказалось, что легкость эта временная.
Пока Илларион показывал нам свой разрядный значок и грамоты от спортшколы, пока мы примеряли его перчатки, все было ничего. Я даже подумал, что зря мы собирались надавать ему банок. Может быть, он не хуже нас, только у него мозги в другую сторону работают.
Но потом Валентина Павловна позвала нас обедать.
На столе была белая скатерть. Это мне сразу не понравилось. У нас белую скатерть мать накрывает, только когда гости. Пока гости не придут, мне даже к столу подходить не разрешают, хотя потом гости все равно эту скатерть заляпают.
Мы сели, и я вижу, что Колька потихоньку отодвигается вместе со стулом, чтобы скатерть коленками не запачкать.
Валентина Павловна начинает разливать суп, а я вижу, что на столе стоит лишняя тарелка. Ну, думаю, сейчас главный инженер придет, только этого еще не хватало.
Валентина Павловна кричит:
— Наташка!
И из комнаты, в которой мы не были, выходит эта самая Наташка.
— Наташа, — говорит Валентина Павловна, — сестра Ларика. А это Витя и Коля — друзья Ларика.
Я вообще на девчонок внимания не обращаю. И на эту Наташ… То есть я хочу сказать, что до этой Наташи мне тоже дела никакого нет. Она стоит себе и меня разглядывает — меня почему-то одного, а на Кольку не смотрит. А я на нее смотрю и чувствую, будто у меня внутри холодок какой-то. Прическа у нее вроде как у Женьки Спиридонова, только у нее получаются не лохмотья, а нормально. Прическа мне тоже до лампочки. Мне вообще все равно, кто как одевается. А уставился я на нее потому, что на ней был пояс. Широкий кожаный пояс с двумя рядами дырочек и заклепками. О таком поясе я мечтаю уже сто лет, еще с прошлого года. Мне этот пояс для ножа нужен — для рыбацкого ножа в ножнах, который я нашел около причала.
Наташа усмехнулась, дернула подбородком и спрашивает:
— Ты чего на меня так смотришь, Витя?
Сказала она это так, будто она не девчонка, а моя мама.
А я почему-то растерялся и говорю:
— Здравствуйте.
Все засмеялись. Наташа говорит:
— Привет, Витя.
И все опять засмеялись, и даже Колька.
Валентина Павловна говорит:
— Наташка, не дури.
Наташа пожала плечами и села за стол. Пояса мне уже не видно, и я перестал на нее смотреть.
Пока ели суп, я только об одном и думал: как бы на скатерть не капнуть. Лицом прямо в тарелку влез, чтобы от тарелки до рта ближе было.
На второе были оладьи.
Валентина Павловна поставила на стол вазочки с вареньем, со сметаной и с маслом.
— Ребята, кто с чем хочет, берите сами.
Наташа говорит:
— Витя с вареньем любит, да, Витя?
Я на нее не смотрю.
— Спасибо, я наелся, больше не хочу.
Наташа — опять:
— Витя, не спорь с мамой. Она у вас с осени преподавать будет.
— И у вас, между прочим, тоже, — говорит Валентина Павловна.
— Представляю, какие ты мне отметки будешь ставить.
— Какие заслужишь, — говорит Валентина Павловна. — Сегодня, например, за поведение ты больше двойки не заслуживаешь.
— Разве я плохо себя веду?
— Неважно, — говорит Валентина Павловна.
— А в чем?
— Сама знаешь.
Наташа замолчала. А я сижу и соображаю. Почему Валентина Павловна будет у нас преподавать, мне не понятно. Но Наташе она сказала «у вас тоже». Значит, Наташа будет учиться в нашей школе. Можно постараться у нее пояс на что-нибудь выменять.
После обеда мы с Колькой сразу заторопились.
Валентина Павловна проводила нас до двери, а Ларик спустился вниз.
— Твоя сестра будет в нашем классе учиться?
— Нет, она в девятый переходит.
— У нас же нет девятого.
— С осени здесь будет десятилетка. Вы разве не знали?
— Нет, — говорю, — не знали. А твоя мама учительница?
— Русский язык и литература, — отвечает Ларик.
— А как же Мария Михайловна?
— Она на пенсию уходит. Разве вы и про это не знали?
— Не знали, — говорю. — Это ведь ты все знаешь. А мы мало знаем.
Тут Колька говорит:
— А где твой портфель?
Смотрю — нет портфеля. Так я торопился уйти, что портфель у них дома забыл.
Побежал назад, позвонил. Дверь открыла Валентина Павловна. В руках у нее мой портфель.
— Спасибо, — говорю, — до свидания.
— Пожалуйста, — говорит Валентина Павловна. — Подожди, не беги. Есть у меня один к тебе вопрос. За что вы Ларика бить собирались?
— А вы откуда знаете?
Валентина Павловна засмеялась:
— Я же на вас из окна целых пять минут смотрела.
— Да нет, мы так просто, — говорю я.
— Я хочу тебя предупредить: Ларик с вами драться не будет.
— Я знаю. До свидания.
Я сбежал по лестнице. Внизу Колька разговаривал с Лариком. Когда я подошел, Колька говорил:
