Капитан также показал, что «на мой вопрос, как быть с перебежавшими к партизанам бойцами РОА и военнопленными, генерал Строкач (начальник Украинского штаба партизанского движения. – Б.С.) сказал: “Кого надо – расстрелять, а остальные пускай повоюют; ведь сейчас война, а потом НКВД с ними разберется”». И ведь действительно разобралось, отправив в лагеря многих партизан из числа бывших власовцев.
Русаков следующим образом объяснил подозрительное отношение НКВД ко всем жителям оккупированных территорий, в том числе и к партизанам: «Откровенно говоря, тем, которые побывали на этой (немецкой. – Б.С.) стороне, вообще не верят. Также и партизанам. Они знают то, что им не нужно было бы знать… Партизаны побыли в немецком тылу, читали вражескую литературу, узнали критику на Сталина и большевизм». Правдивость этой части его показаний сомнений не вызывает.
Вместе с тем диверсии, совершаемые партизанами, серьезно осложняли транспортные перевозки немцев, особенно в Белоруссии, где такие акции совершались наиболее часто. Например, 29 августа 1942 года начальник военных сообщений группы армий “Центр” с тревогой докладывал: «Общее положение железнодорожного сообщения в тылу группы армий “Центр” между Брестом и фронтом внушает все большие опасения ввиду нападений партизан. Следствием этого является явное уменьшение пропускной способности на значительной части железной дороги. Если до сих пор это не сказывалось непосредственно на общем снабжении фронта, так как полное и безоговорочное использование всех возможностей позволяло создать некоторый баланс, теперь же это стало недостаточным.
Общая провозная способность упала, и без решительных мероприятий сохранить ее на прежнем уровне не представляется возможным.
Если до сих пор все важные летние перевозки для группы армий “Центр” от Смоленска к фронту удавалось осуществлять своевременно, то за последние недели, когда производилась переброска новых крупных соединений, пришлось столкнуться с фактом наличия партизан между Брестом и Смоленском. Это сказалось весьма отрицательно на перевозках, именно так, как мы предполагали еще в начале мая.
Однако удалось временно сконцентрировать все силы на выполнении этого передвижения войск, и такого рода последствия действий партизан остались в пределах допустимого… С 1 по 24 августа отмечено 32 успешных налета. В некоторых случаях с тяжелыми последствиями и длительными задержками движения… Ночные налеты партизан на поезда наносят больший ущерб, чем отказ от движения в ночное время вообще, как это имеет место теперь.
Однако такое мероприятие снижает провозную способность, а за дневные часы удается только частично восполнить пробел».
В 1944 году вскоре после освобождения Белоруссии была составлена под грифом «секретно» «Справка о результатах боевой деятельности партизан Белоруссии за годы Отечественной войны по документам Оперативного отдела и по отчетам командования партизанских бригад, представленных ими по расформированию бригад». Как видно из таблицы, данные партизанских отчетов завышали потери противника часто в 1,5–2 раза, и это при том, что и оперотдел БШПД наверняка преувеличивал данные об ущербе, нанесенном неприятелю.
14 июля 1943 года ЦШПД издал приказ «О партизанской рельсовой войне на коммуникациях врага», где указывалось, что «огромный рост и размах партизанского движения позволяет в настоящее время наносить массированные повсеместные удары по железным дорогам с целью их полной дезорганизации и срыва операций врага на фронтах». В полном объеме эта цель не была достигнута. Но сам по себе подрыв рельсов как основной метод диверсий большой эффективности не имел. У немцев был большой запас рельс, они часто разбирали неэксплуатируемые пути и использовали рельсы с них для замены тех, что взорвали партизаны. Например, всех запасов взрывчатки и мин, находившихся в распоряжении Украинского штаба партизанского движения в начале 1943 года хватило бы лишь на то, чтобы вывести 2 процента от общего числа рельс на украинских железных дорогах, что для немцев было бы булавочным уколом. Дефицитны на оккупированных территориях были только паровозы. Выведя из строя хотя бы часть их, а также стратегически важные мосты, партизаны нанесли бы гораздо больший ущерб германским коммуникациям. С октября 1943 года и вплоть до весны 1944 года наблюдался спад партизанских диверсий на железных дорогах. Это было вызвано тем, что большой запас взрывчатки был израсходован в ходе «рельсовой войны», развернувшейся в период Курской битвы и последующего наступления к Днепру. К тому же немцы приобрели большой опыт в охране железных дорог и стали активнее использовать для снабжения войск автомобильный транспорт, на который партизаны воздействовали в меньшей степени. Всего, согласно данным ЦПШД, скорее всего, преувеличенным, партизаны за время войны уничтожили и захватили около 53 тыс. машин, что составляло менее 10 процентов всего автомобильного парка вермахта на Восточном фронте. Такие потери не могли существенно повлиять на снабжение немецких войск.
В наибольшей мере немцы почувствовали на себе влияние «рельсовой войны» летом 1944 года в Белоруссии. Там партизанские диверсии сочетались с ударами по железнодорожным станциям советской авиации, завоевавшей полное господство в воздухе. Благодаря этому в период подготовки операции «Багратион» удалось перебросить по воздуху в Белоруссию 128 тонн взрывчатки, поэтому в самом начале операции удалось парализовать железнодорожное движение в Белоруссии почти на трое суток. Это был самый большой успех советских партизан за всю войну.
Советское партизанское движение в цифрах
Язык цифр как будто наиболее объективный и беспристрастный язык. Сколько же всего людей участвовало в советском партизанском движении? После войны в трудах отечественных историков часто фигурировала цифра более 1 миллиона партизан. Однако знакомство с документами военного времени заставляет уменьшить ее как минимум вдвое. Бывший начальник Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко в конце войны утверждал, что всего, по неполным данным, в оккупированных областях Белоруссии было 374 тысячи организованных партизан, в России – 260 тысяч, а на Украине – 220 тысяч. По Украине, как мы увидим дальше, эти данные завышены в 4–5 раз. Илья Старинов приводит следующие данные: «Уже к осени 1941 года на оккупированную часть Ленинградской области было переброшено 18 тысяч партизан, в том числе 6 партизанских полков общей численностью до 8 тысяч человек. К зиме их осталось не более 4 тысяч.
На Украине к осени сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек. К июню 1942 года осталось только 30 партизанских отрядов численностью 4043 человека и только в апреле 1943 года численность украинских партизан достигла 15 тысяч, а в январе, когда численность НОАЮ достигла 400 тысяч, численность украинских партизан не превышала 48 тысяч человек (и это, замечу, при том, что население Украины было в два с лишним раза больше, чем население Югославии. – Б.С.).
