1. Расширить и углубить партизанское движение и работу подпольных антифашистских организаций. Передислоцировать необходимое количество организаторских групп и отрядов из Восточной Белоруссии в пограничные области Западной Белоруссии, где они должны обрасти местными людьми и распространить свое влияние.
Такие мероприятия уже дали известный результат. Начиная с лета, в предвидении подобной обстановки, мы направили в Западную Белоруссию более 15 партизанских отрядов и бригад, специально укомплектованных, имеющих в своей среде преданных поляков и средства печатной пропаганды. Многие из них, как, например, соединение генерал-майора Капусты и секретаря Белостокского обкома Самутина, бригада Мотовосьяна, бригада Жукова и др. прибыли в области, обрастают местными людьми и распространяют свое влияние.
2. Вооружить проверенные партизанские резервы, для чего перебросить 8–10 тысяч автоматов и винтовок.
Усилить массово-политическую работу среди населения, выпуск газет и распространение газеты Союза польских патриотов среди польского населения.
Польские отряды и группы, действующие в Западной Белоруссии, нападающие на советских партизан, уничтожать. Все другие группы, занимающие выжидательную позицию, дискредитировать, разоружать и рассеивать. Командный состав уничтожать. Ввиду того, что изложенное выше является вопросом важным, так как означает переход от частных инцидентов к планомерной борьбе с польским враждебным националистическим подпольем, прошу указаний.
Пономаренко. 22 ноября 1943 г.
На записке Пономаренко сохранилась резолюция помощника Маленкова Суханова от 2 декабря 1943 года: «Когда будет в Москве т. Пономаренко – сказать ему, чтобы он по этому делу переговорил с т. Маленковым» (РГАСПИ, ф. 625, оп. 1, д. 67, л. 352–358).
Несомненно, все предложения Пантелеймона Кондратьевича были приняты, потому что именно так стали действовать партизаны и регулярные советские войска против отрядов Армии крайовой – разоружать личный состав и расстреливать командиров.
Между тем в записке Пономаренко есть очевидные противоречия. Если следовать его логике, то получается, что советские партизаны должны были бы действовать в Западной Белоруссии при еще большем попустительстве немецких оккупационных властей, чем поляки, раз они значительно превосходили по численности отряды Армии Крайовой во всех западных областях, в том числе в Белостокской и Вилейской, где вообще-то в населении поляки преобладали над белорусами. Из заключительных строк записки следует, что так называемые «нападения» поляков на советских партизан начались лишь после того, как из Восточной Белоруссии прибыли советские отряды с «проверенными» поляками и пропагандистской литературой, направленной против польского правительства в Лондоне и Армии Крайовой. Можно не сомневаться, что пропагандой дело не ограничилось и люди Пономаренко приступили к ликвидации польских офицеров, продолжая дело, начатое в Катыни, чем и вызвали ответные действия со стороны поляков.
Эпизод же с уничтожением подпоручика Кмитица и его товарищей вообще шит белыми нитками. Стал бы несчастный подпоручик замышлять убийство командира более чем в трое превосходившей его легион по численности партизанской бригады, чтобы получить против себя опасного врага. Тем более что командование отдельных отрядов бригады Маркова уничтожить поляки все равно не смогли бы, и те повели бы против легиона Кмитица истребительную войну. Нет, тут явно было другое. Бедняга Кмитиц действительно собирался взаимодействовать с советскими партизанами в борьбе против немцев, а те просто заманили поляков в ловушку и уничтожили. А чтобы оправдать убийство 80 человек, Марков придумал версию о будто бы существовавшем польском заговоре.
Пономаренко противоречит сам себе, когда в начале записки утверждает, что руководство Армии Крайовой категорически запрещает нападать на немцев, что поляки в Западной Белоруссии нападают якобы только на советских партизан, а в конце записки признает, что поляки совершают многочисленные диверсии, акты саботажа и нападения против германских оккупационных войск.
Столь же бессмысленно было обвинять активистов Армии Крайовой в том, что они для маскировки служили в оккупационных учреждениях бургомистрами, старостами, полицейскими, комендантами и др. Многие подчиненные Пономаренко занимались тем же самым. Вспомним хотя бы легендарного Константина Заслонова или командира партизанского отряда Астрейко из бригады Марченко, который до того как возглавить отряд успел в качестве начальника полиции поучаствовать в «окончательном решении еврейского вопроса».
В результате изменения советской политики по отношению к польскому Сопротивлению между польскими и советскими партизанскими отрядами в Белоруссии в 1944 году уже происходили настоящие бои. Так, командование 2-го батальона 1-го немецкого полицейского полка, располагавшегося в районе Белостока, сообщало: «6.5.44 г. польские банды неизвестной численности напали в деревне Голынка на 80–100 русских бандитов. После огневого боя, причем с обеих сторон, были потери, польские бандиты были вынуждены отступить».
С приходом Красной армии в Белоруссию и Западную Украину действовавшие там отряды Армии Крайовой были уничтожены или пленены. Часть из них смогла прорваться в Польшу, где еще несколько лет продолжала вооруженную борьбу против коммунистического правительства Болеслава Берута и советских войск.
А дальше пусть говорят документы.
Отчет о переговорах, проведенных 25 ноября 1943 г. между представителями партизанской бригады им. Гастелло, с одной стороны, и представителями командования польскими партизанами бригады полковника Лупешко – с другой
Переговоры проводили парламентеры бригады Волостных и Монахов при переводчике Бобрович с капитаном Богуном, заместителем полковника Лупешко, в связи с отсутствием последнего в районе переговоров.
Встреча парламентеров была проведена с соблюдением всех воинских почестей, причем было совершенно ясно, что это не бутафорская встреча, а является результатом высокой воинской дисциплины той части, где происходили переговоры…
На мой вопрос, что же заставило их открыть вооруженную борьбу с советскими партизанами, мне был дан ответ, что по существу не они первые начали вооруженную борьбу, а советские партизаны бригады Маркова, разоружив их под Нарочем и уничтожив командный состав, не соблюдая офицерской чести советского командира. Пригласив командный состав на совещание и обещая им неприкосновенность, все же расстреляли. Мы, говорят они, не видели причин к тому, чтобы нас разоружить. И если даже это было сделано по инициативе бригады Маркова, то все же можно было бы при наличии вины расстрелянных перед советскими партизанами устроить суд и наказать виновных. Это было бы честно, но не так поступать, как было сделано.
Об этом факте тотчас же стало известно в Лондоне, после чего мы получили разрешение центра вести вооруженную борьбу с советскими партизанами до выяснения, было ли это сделано по инициативе только одного Маркова, или это было сделано по распоряжению Москвы. Я ответил, что, по-видимому, это было сделано по инициативе только Маркова, так как приказа Москвы об открытии вооруженных действий против польских партизан мы не имеем и на сегодняшний день.
