Котёнка посмотрела на меня испуганными глазами.
Шаги ускорились сильнее прежнего.
Кусты расступились к нам вылетело какое-то зелёное чудище, но сразу же получило по полной программе.
Котёнка закатила глаза и выдохнула, так что поднялся ветер и вызвал лиственный шум. Но это не всё. Из тела девочки вышла прозрачная копия, буквально выстрелила, проносясь сквозь выбежавшее существо, а затем растворилась, только еле заметный шлейф напоминал о произошедшем.
Существо вскрикнуло вполне человеческим голосом и упало на землю.
Через несколько секунд, когда мы поняли, что странный прохожий не собирается приходить в себя, мы приблизились.
– Что ты сделала с ним? – Спросил я мелкую.
– Я не знаю, я не специально, само вышло. – Протараторила она. – Он мёртвый, да?
Мне показалось или в голосе малышки нет раскаяния, скорее азарт.
– Нет, ты не убила его, скорее он потерял сознание.
При ближайшем рассмотрении, зелёное чудовище оказалось просто покрытым травяным соком, тиной, листьями и грязью человеком. Он еле дышал и явно был жив, только без сознания.
Чтобы привести подопечного в чувства, мне потребовалось вылить на него немного воды и похлопать по щекам.
Котёнка не выдержала таких долгих расшаркиваний и попросту зарядила ногой в ребро.
– Зачем? – Спросил я, даже не пытаясь анализировать поведение малявки.
– За то что напугал. – Подняла бровь та.
Подопечный что-то простонал и стал открывать глаза.
Я поднял его за шкирку и заставил принять сидячее положение. По тому, как лесной бегун облизывал губы, понял, что ему надо попить.
– Кто таков, куда и откуда? – Спросил я.
– Вася, Василий зовут. Люди! – Он вдруг кинулся ко мне, попытавшись обнять, но рефлекторно получил удар в голову, снова отключаясь.
– Зачем? – Пародируя меня спросила Котёнка.
– Чтобы ты спросила. И вообще, я взрослый, мне можно.
– Нечестно, пресвятой создатель, где справедливость? – Вздохнула Катя.
Второй раз приведённый в чувства бегун по пересечённой местности при виде меня шарахнулся в сторону и чуть не убежал. Я снова усадил его и тряхнув задал старые вопросы.
– Из плена, – как само собой разумеющееся сказал мужик. – Бежал, к нашим шёл, днями и ночами. Сколько я без сознания?
Последний вопрос явно нервировал бегуна. Когда я ответил, что не больше часа, тот только больше напугался.
– Они идут следом, гончие, синекожие, скоро тут будут, бежать надо, срочно! – Только сейчас он заметил машину. – Я вижу машина есть! Так мы спасены, сейчас сядем и до военного городка доедем, тут недалеко.
– Мы знаем. – Синхронно кивнули мы с Котёнкой. – Говоришь погоня, а ты уходишь от них?
Мужчина лет тридцати, правильные черты лица, благородная седина в произвольно отросших бороде и волосах. Но взгляд хитроватый, себе на уме, при разговоре отводит глаза, смотрит в сторону откуда прибежал. Вроде и не удивительно, погоня рядом, но вот веры ему ни на грош.
Что-то мне в этой истории не давало покоя, особенно ссадина на его щеке, не похоже на удар ветки. Чётко четыре борозды, если присмотреться сквозь грязь и брезгливость, можно различить пятую.
Сомневаюсь, что Соури которые держали этого кадра, дерутся именно так. Скорее его голова бы ещё долго болталась после удара синекожего громилы, а пострадавшая половина лица напоминала перезрелую сливу.
– Всё верно! – Снова бросил взгляд назад. – Может поедем уже, по дороге поговорим.
– Что же ты скрываешь? – Спросил я, продолжая осмотр.
Мужик от вопроса вздрогнул и потянулся к груди.
Один в шорты и футболку, ткань старая и грязная, но спереди потёк крови. Будто он вытирал руки об грудь. Но вот ссадин на руках способных оставить столько крови нет, лицо целое. Усталый, измотанный, но в порядке.
Решение пришло быстро. Призываю хаос, заставляя глаза потемнеть.
– А-а-а-а-а… – Вопит мужик, но быстро затыкается от удара в челюсть.
– Рассказывай, иначе из этого леса не выберешься!
– Нечего рассказывать… – Вопит он. – Бежал, думал к своим попасть…
– Эту чепуху можешь кому-то другому на уши вешать, мне будь добр говорить правду. Начнём заново?
Краем глаза смотрю на Котёнку, она не реагирует.
Нет стандартной для ребёнка реакции, слёз, испуга, она больше испугалась неожиданности, но когда я начал пытать пленника, осталась спокойна. Интересно.
Пришлось сходить до машины и достать нож.
Котёнка не шелохнулась, лишь с интересом смотрела на то, что я делаю. Я же ждал, когда преодолею порог её чувствительности, нащупаю грань дозволенного.
– Я скажу, скажу! – Увидев нож заорал бегун.
Из глаз мужика брызнули слёзы. Как он выдержал в плену? Неизвестно.
– Слушаю. – Отступаю и сажусь на корточки.
– Я не один бежал, со мной ещё был друг, мы шли в побег вместе. Ему не повезло. Нас догнали, а он сломал ногу на спуске, неудачно, открытый перелом, пока я его пытался подлатать мы разругались, он меня хотел ударить, я увернулся, попало вскользь.
Молча смотрю на него, затем на Котёнку, она стоит рядом, на лице скучающее выражение.
– Я же говорил не врать? – Вздыхаю, приходится воткнуть ему в бедро нож.
– А-а-а-а! – Снова разрывается мужик, но затыкаю ему рот какой-то тряпкой найденной в кузове.
Когда болевые ощущение отпускают, спрашиваю ещё раз, предварительно вытащив изо рта кляп.
– Рассказывай.
– Я ей бедро проткнул, далеко не уйдёт! У нас время есть, а ты эту сучку не знаешь, она та ещё мразь, под синекожими ходит… В лагере жопу вылизывает этим уродам. Они такое там с людьми делают, вы даже не представляете…
– Что конкретно? – Мужик заинтересовал.
– Ферма, там ферма настоящая. Они послушных людей делают, выращивают касту идеальных рабов. Ребёнок воспитанный Суори уже не человек, он настоящая мерзость. Увидишь мальца в синей робе, лучше убей, пока он не предал тебя.
– Далеко база?
– Километров двести, не больше. Мы ехали на машине, пока бензин не кончился, дальше бежали. Мы и щас должны убираться, она живучая, пока потаскает за собой этих собак, а мы поедем. Идёт? Я по дороге всё расскажу. – Улыбка гадкая и гнилая, теперь понятно, почему он предал свою подельницу. – У меня дом есть, в банке немного денег…
Стало настолько неприятно, что решаю закончить разговор. Дальнейшее не слушаю, просто сворачиваю пленнику шею.
Тихий хруст и тело оседает на земле. Котёнка морщится.
