– Хватит болтать, – прервал его Гарт. – Пора бы тебе понять, что перед тобой мужчины, а не ученики воскресной школы.
– Мужчины, надеюсь, но не животные!
Призыв Прайса не встретил ни малейшего сочувствия. Его спутники повидали всякое – другие и не клюнули бы на безумную экспедицию в глубь смертоносной пустыни в поисках мифического золота. Многие из них наверняка были не в ладах с законом. Тяжелая жизнь, страх и жадность давным-давно убили в этих людях последние остатки чести.
Легкое подобие язвительной ухмылки скользнуло по бородатому лицу Якоба Гарта.
– А тебе не приходило в голову, Дюран, – небрежно сказал он, – что мы теперь вполне могли бы обойтись и без твоего руководства? Знаешь, дальше мы, наверное, справимся и сами… тем более что чеков больше подписывать не надо.
– Значит, ведешь двойную игру, Гарт? – презрительно хмыкнул Прайс. – Выходит, так у нас получается?
Гарт только пожал плечами:
– Как тебе угодно. Я пришел в эту чертову пустыню за золотом. Я не позволю местной девчонке встать у меня на пути. И глупым условностям тоже.
– Пока я жив, де Кастро не получит девушки, – холодно повторил Прайс. – Что ты теперь скажешь?
– Я не хочу, чтобы пролилась кровь, Дюран. И я, между прочим, заметил, что Сорроуз держит нас под прицелом своего пулемета. Давай заключим сделку.
– Какую еще сделку?
– Мы оставим тебе девчонку на эту ночь. Я уговорил де Кастро позволить тебе первому с ней позабавиться. Утром ты отдашь ее Жоао.
– Ничего подобного я не сделаю.
– Подумай как следует, – мрачно посоветовал Прайсу Якоб Гарт. – Если ты не образумишься, мы все равно ее заберем. Мне не хотелось бы расставаться с тобой, Дюран. Ты хороший парень, а нам такие сейчас очень даже нужны. Но я не могу рисковать успехом экспедиции. Подумай!
Глава восьмая
Ла сива ху
Прайс Дюран не относился к тем людям, которые могут смириться с поражением – пусть на первый взгляд и неизбежным. Порой ему даже хотелось научиться покорно принимать удары судьбы. Жизнь его от этого стала бы только спокойнее. Но, по воле рока, Прайс был прирожденным борцом, и любое сопротивление вызывало в нем упрямую решимость все-таки добиться своей цели.
В общем, покорность явно была не в характере Прайса Дюрана. В случае необходимости он сражался всеми доступными ему средствами и не больно-то задумывался о цене поражения. К тому же он всем сердцем верил в удачу Дюранов. И надо сказать, эта удача его еще никогда не подводила… возможно, потому, что Прайс не давал ей такого шанса.
Когда все ушли, Прайс вернулся в свой шатер. Айса мирно спала. Ее милые свежие губы были приоткрыты, длинные ресницы чуть трепетали в такт тихому дыханию.
Вид спящей девушки еще больше укрепил решимость Прайса не отдавать ее мерзкому азиату. Кровь вскипала в его жилах при мысли об этой девственной красоте, оскверненной грязными лапами де Кастро. Нет, он не уступит. А это значит, что до утра надо придумать, как спасти девушку… если, конечно, Жоао за это время не найдет способа прикончить самого Прайса.
Желтый серп луны висел почти в зените. Всю первую половину ночи Прайс как на иголках просидел возле спящей Айсы.
Сэм Сорроуз вызвался подежурить в танке, и Прайс охотно принял его предложение. Он даже дал Сэму на хранение ключ от находящегося в машине сундука с золотом. Дело в том, что Прайс решил вместе с девушкой бежать из каравана. Другого выхода он не видел. Не могут два человека победить целую экспедицию.
Между тем лагерь понемногу засыпал. Вскоре только часовые – два белых и два араба – мерно бродили по периметру, время от времени окликая друг друга.
Ближе к полуночи покрасневшая луна спряталась за барханы, и стало совсем темно. Прайс решил, что пришла пора действовать.
Шепнув пару слов Сэму, он бесшумно оседлал своего верблюда. Потом нашел два бурдюка с водой и приторочил их к седлу.
Вернувшись в шатер, американец упаковал вьюки. Шоколад. Галеты. Вяленое мясо. Сушеная абрикосовая масса, которую арабы называли «шкура кобылицы». Зерно для верблюдов. Аптечка. Бинокль. Боеприпасы для ружья и револьвера.
Когда все было готово, Прайс вновь сел рядом с девушкой. Он слушал ее тихое ровное дыхание, и меньше всего на свете ему хотелось ее будить. Но дольше ждать он не мог.
Не зажигая огня – могли заметить часовые, – Прайс дал девушке еду и воду.
– Люди, с которыми я сюда пришел, решили, что утром я должен вернуть тебя тому, у кого отнял, – прошептал он. – Я не могу сражаться с ними со всеми, и потому мы должны бежать.
– Но куда?
– Может быть, в Энз? Ты же вроде направлялась именно туда.
– Все так. Но Энз мертв. Это город призраков. Вот уже много сотен лет ни один человек не видел его стен. Я не хочу, чтобы ты умер, защитник мой! – внезапно охрипшим голосом прошептала она. – Отпусти меня одну.
– Нет, я не могу бросить тебя на произвол судьбы. И не говори о смерти. Удача Дюранов нас не оставит.
– Но у меня так много врагов… и они так сильны. Даже мои соплеменники… они будут искать меня, чтобы спастись от гнева золотых людей. И Маликар тоже ищет меня верхом на тигре. Он преследует меня своей тенью.
– Пошли, – решительно сказал Прайс, поднимая вьюки и устремляясь к выходу из шатра.
Крепко сжимая в руке золотой кинжал, Айса молча последовала за ним.
Прайс задержался лишь на секунду – махнуть на прощание Сэму. Уже через миг он подвел девушку к верблюду.
– Садись.
– Подожди, – шепотом ответила Айса. – Может, мне удастся найти своего дромадера. Прислушайся.
Минуту они стояли молча. Вокруг под колючими звездами пустыни раскинулся темный спящий лагерь. Тут и там чернели тени шатров. Подогнув ноги, черными тушами лежали верблюды. Завернувшись в аба, спали под открытым небом люди.
Множество звуков раздавалось в ночной тиши. Дыхание людей. Тихие, печальные стоны верблюдов. Далекие голоса перекликающихся часовых. И над всем этим – шелест песка, текущего по склонам барханов, подгоняемого легким предрассветным ветерком.
– Колокольчик моего верблюда, – внезапно прошептала Айса, устремляясь в темноту.
Прайс пошел было за ней, но в последний момент передумал. Он бы только помешал.
Прайс стоял и вслушивался в ночь. Вслушивался в дыхание спящего бивуака, в сухой шорох песка – шепот призраков мертвой земли, разбуженных ветром…
Прайс даже и не осознавал, как много значит для него Айса. Не осознавал вплоть до того момента, когда отчаянный крик Нура разорвал покой устало дремлющего лагеря. Этот вопль, словно острый нож, пронзил Прайса в самое сердце. Он почувствовал внезапную слабость, в глазах помутнело от страха. Прайс Дюран дрожал от ужаса. И боялся он, как никогда еще не боялся за себя самого, за девушку, которую и увидел-то впервые только накануне вечером.
