Давно побелевшие губы старика дрогнули, глаза увлажнились, он с мольбой в голосе сказал.
— Тебя выбрали Боги, ты избранный, а ты такой бестолковый! Тебе доверяют Знания! Их хватит, чтобы весь мир сделать счастливым или, наоборот, ввергнуть в бездну страданий. Этими знаниями можно остановить болезни и кровопролития. Знания — священны! Их доверяют только избранным. Но если Знания примут с черными мыслями, то сила богов будет служить Темным! И лишь ты и Неферкемет… от вас зависит сейчас, что будет с земными племенами и родами в будущем!
Юноша потупился, но вспомнив что-то, радостно напомнил старику:
— А ты? А другие жрецы!?
Лицо старика расплылось в беззубой улыбке.
— Мой мальчик, я стар, скоро уйду к западным берегам, а следом и жрецы последуют за мной. Останетесь только вы. Вам и нести Свет Знаний! Как когда-то мы приняли этот священный сосуд от старших братьев, берегли его, хранили, так и вы должны передать его грядущим поколениям. Помни об этом!
— Тяжело!
— Тяжело.
— Но почему именно я?
Старик совсем уж озлился на него, и чуть было не стукнул посохом неразумную голову.
— Боги указали на тебя! Сколько раз тебе повторять?
Юноша оглянулся по сторонам.
— На меня, как? Как указали, как они знают, кто достоин? Они меня видели?
— Нет, не видели! Увидели бы, не указали бы на тебя, — зло буркнул старик, но совладав с собой, терпеливо принялся в какой уже раз объяснять неразумному ученику:
— Каждые пятьдесят лет рядом с Сопдет («Сопдет» — древнее название Сириуса) восходит новая звезда, ее сестра. И вот когда ты родился, эта новая звезда вновь ярко вспыхнула на горизонте.
У юноши от восторга заискрились глаза.
— И над тобой вспыхнула звезда?
— Да! — многозначительно кивнул старик, — Только на пятьдесят лет раньше! Всю жизнь я учился, постигал, берег каждую крупицу Великих Знаний и ждал, когда же Сопдет взойдет вновь, чтобы передать свои знания. И вот в час твоего рождения звезда вспыхнула, указывая на тебя…, и я учу тебя, учу и верю, что ты познаешь всю Силу Богов, которую мы храним тысячи лет, а затем ты передашь следующему избранному Силу Знания. (Старик в этот момент подумал, мол, не того выбрали боги, учу его учу, а все без толку, простых вещей не может запомнить, что уж там о Великом с ним говорить.)
— А Неферкемет?
— И она! Над ней тоже взошла звезда. Вы родились в один день! Но она женщина! Сам видишь, как они ненадежны эти женщины.
— Так что же делать?
— Жить, — спокойно ответил старик, — если она так пожелала, что с этим поделать?
— Но голубица принесла весть… совсем иную…
— Тц-ц-ц! И мне не дает это покоя! — оборвал его старик. — Вероятно, кто-то хочет поссорить нас со жрецами Сета.
— Зачем?!
— Нарушить равновесие Светлых и Темных сил!
— Зачем?!
— Понимаешь, — старик перешел на шепот, — самое страшное, когда нарушается это равновесие!
Старик красноречиво замолчал, ему хотелось, чтобы его ученик, наконец-то, осознал ту великую ответственность, что возложена на них богами, но ученик не заметил многозначительности слов учителя, мысли его витали далеко, там, где сейчас была Неферкемет.
— А если…, а если ее заставили?!
— Нет, не похоже! Свадебная Ладья! Ты видел, как красива она была?
В самом деле, сейчас Неферкемет была красива как никогда — в золоченом свадебном уборе, в платье, усыпанном золотом.
Учитель и ученик вновь устремили взоры на свадебную ладью, что оранжевой точкой скользила по глади великой реки.
— Но почему они не остановились, не зашли в город? Почему не остановились принять хотя бы свадебные дары? — не унимался юноша.
— Наверное, спешат в храм… — пожал костлявыми плечами старец, глянул еще раз на ладью и поплелся прочь…
V
…На ладье и в самом деле спешили, спешили, как можно быстрее пройти Фивы — самый опасный город для Секненры — сосредоточенье жречества Светлых Сил.
Когда за прибрежными камышами скрылись самые высокие пилоны храма Амона и, когда пойма реки стала больше напоминать дикие непроходимые болота, только тогда Секненра приказал отвязать пленницу от трона:
— Ее в низ! Быстрее! — прокричал он, указывая плетью.
Склонив голову, раб-кушит подошел к Неферкемет и очень осторожно стал высвобождать из пут ее затекшие руки. Раб боялся причинить принцессе еще большую боль, чем ту, что она уже испытывала, но пеньковая веревка, так впилась в нежную кожу, что невольный стон всё же вырвался из ее груди.
— Божественная, — прошептал раб, ниже склоняясь.
— Вот как! Посвященным и Избранным, оказывается, тоже бывает больно! — глумливо хохотнул Секненра.
— Хватит! — Мернептах одернул его, — она царская дочь!
Дочь фараона, разминая затекшие кисти рук, даже не взглянув на своих мучителей и не проронив слова, направилась к трюму.
Она ничего не сказала ни Мернептаху, ни Секненре, что разливался в едких причитаниях, мол, опала не так страшна, как смерть, которую он для нее приготовит. Не ответила и на мольбу во взгляде раба, которому приказали наставить на нее копье, лишь спускаясь по ступенькам в трюм, чуть задержалась и, обведя всех презрительным взглядом, улыбнулась…, улыбкой напоминая им всем о Высшем Суде. Мернептах не выдержал — отвел глаза в сторону (у него неприятно дрожали колени). Раб, выронив копьё, покаянно прижал руки к груди, а потом и вовсе распластался перед ней ниц, поцеловал сандалии и, не поднимая глаз, отполз, бормоча только одно: «Смилуйся, Божественная, смилуйся!»
Только Секненра, казалось, не дрогнул, он подскочил к ней и, брызжа слюной, завизжал:
— И не мечтай о спасении! О тебе забыли! Я обхитрил всех! Никто не подумает догонять нас и спасать тебя! Я одурачил Избранных и Посвященных!!! Ха-ха! — разразился он ядовитым смехом.
Эти звуки были похожи на вопли гиены в ночи.
— Ха-ха! Избранные! Всевидящие Избранные, умеющие читать мысли как с папируса! Где ваша Сила?! Нет ее! Я Сильней Вас! Я Секненра — будущий Властелин Мира!! Ха-ха…
Смех гиены прокатился над водой. Режущие, звенящие от ярости звуки встревожили птиц. Тысячи ибисов и фламинго в пойме реки взметнули ввысь. От их крыльев небо стало бело-розовым и шумным. Вдруг птичий переполох подхватил раскатистый рев бегемотов. А уж потом в движение пришло и само болото на мелких заводях — это крокодилы заметались, заюлили, засуетились в мутной воде. Вода у бортов ладьи вспенилась и кишела омерзительными огромными тварями, которые били хвостами о ладью. Ибисы кружили над головами, пеликаны лязгали клювами, как пристукивая в барабаны. Казалось, боги призывали на защиту принцессы своих верных слуг: Себек — крокодилов, Хапи — бегемотов, Тот — ибисов и пеликанов.
