– Доброе утро, братец.
Голос Виктора заставил меня резко распахнуть глаза.
Какого черта, он делает у меня дома?! Не понял…
Мой взгляд скользнул по белым стенам, огромному окну с поднятыми жалюзи, белому дивану и стеклянному столику.
Неужели больница?!
И словно доказывая мне догадку, в поле зрения оказался младший брат, который поднялся с белого кресла у дальней стены.
– Как самочувствие? – его слова прозвучали с неприкрытой издевкой и упреком. – Наверное, не достаточно хорошее после столкновения с подушкой безопасности?
Бурбон. Машина. Трасса. Встречка и…
Все. Я вспомнил.
Я опять откинул голову на больничную подушку и шумно выдохнул. От резкого движения грудная клетка заныла, а боль сильнее стала выбивать пульс. Хорошо, что переломов нет! Если память мне не изменят и алкоголь не добавляет фантазийной красочности, то авария была жуткой.
– Что произошло, Себастьян? – спросил меня Виктор.
Я нахмурился и отвел глаза, избегая его взгляда.
– Не справился с управлением, – пробурчал я. – Из-за того что был пьян.
– Пьяный Себастьян за рулем? – уточнил Виктор и покачал головой. – Что-то новое для всех.
Особенно для меня. Новый я себе совсем не нравлюсь. Но уверенность в том, что я уже не смогу быть прежним даже устрашала.
– Ты весьма легко отделался! – продолжал Виктор, встав рядом. – Помятое лицо, пару ушибов и несколько синяков – намного лучше переломов или смерти. Согласен?
Я вскинул на него взгляд, желая дать понять, что жажду его ухода.
– Неужели мы поменялись местами, брат? Неужели твой худший кошмар осуществился, и ты стал походить на меня?
Виктор коротко рассмеялся:
– Таким как ты мне точно не быть! Вселенная ни за что не выдержала бы двух таких зануд и непроходимо-упрямых тупиц.
– Шел бы ты уже… домой, – процедил я. – Хотя бы.
– Непременно пойду, – ухмыльнулся тот. – Мне еще предстоит утешать нашу матушку, которая чуть сума не сошла, получив известие об аварии. А после уговаривать отца повременить с решением об отмене передачи тебе титула. Не говоря уже про мою дерзкую тигрицу, которая является твоей невесткой. Ее-то сквернословие в твою сторону я прекращать не буду! Ведь оно так точно и четко озвучивает мои мысли.
– Как мило! – бросил я, снова откидываясь на подушку.
Как же зверски болит голова!
– Зоя была рядом с тобой всю ночь.
Мой взгляд резко устремился к брату. Я увидел его довольную улыбку вызванную моей реакцией.
– Но предугадав твое скорое пробуждение, она ушла. Просила передать тебе вот это, – он протянул мне сложенный вдвое альбомный лист.
Сдвинув брови, я взял его и не спеша развернул. Сердце так быстро застучало, что казалось, заглушило приступ боли в голове. Я держал в руке свой портрет выполненный талантливой рукой Зои Рольдан…
Ах, черт возьми, Солер! Опять мимо. Ведь она Эскалант. Пока.
Девушка изобразила меня спящим на этой же кровати. Я почти вижу, как ее изящные пальцы создают линию за линией, изображая меня: точно, совершенно, чувственно.
Она снова меня рисует!
Сердце запрыгало от восторга, удивляя такой реакцией. Неужели это намек на ее согласие? Неужели она откажется от развода?
Устал. Не могу больше держать это в себе!
– Я...зависим, брат, – нехотя, прошептал я, не глядя на него. – Не понимаю, что со мной.
Виктор вздохнул.
Я оторвал глаза от рисунка и посмотрел на уже серьезное лицо человека, которого готов простить. Мне нужна его дружба, и я уверен, что от меня ему необходимо тоже самое.
– Добро пожаловать в мой мир, брат! – провозгласил Виктор.
Я не сдержал усмешки. Черт возьми, а ведь становиться легче, когда говоришь об этом!
– Какой же дерьмовый мир-то! – сокрушался я, чувствуя свое поражение – Я слабый, беспомощный словно калека!
Я двумя руками взъерошил волосы и аккуратно провел ладонями по лицу.
– Ну, это у тебя так, – чуть вызывающе проговорил он. – А я – непобедимый!
– Ах, ну конечно! Виктор – «победа». Устаревший каламбур…
– Нет, Себ, – оборвал он меня, призывая взгляд на себя. – Моя сила в моей женщине. Она стоит рядом со мной и делает героем этой жизни. Когда я с ней, когда знаю, что она – моя… Ну, ты понимаешь о чем я? Только моя! Тогда я, черт возьми, круче Бэтмена! Или кто там сейчас герой? Я не боюсь ничего и никого!
Слова брата нехотя проникали в мое сознание. Достигали тех закоулков разума, которые отвечали за мои решения и убеждения.
– А если она уйдет? – хрипнул я.
Он улыбнулся, несмотря на трагедию во взгляде.
– Уходила, Себ. Два раза, – тихо ответил он, пробуждая новую волну чувств внутри меня. – И я чуть не сдох! А теперь мне страшно представить хоть на секунду, что она может меня разлюбить. Но, знаешь что? Этот страх делает меня сильнее! Ведь я готов на все, чтобы стать лучшим в ее жизни. Чтобы даже мысленно, одним взглядом она не видела ни одного мужчину вокруг себя. Вот так вот, всегда стремлюсь к совершенству, брат!
Что это я ощущаю? Неужели зависть? Что за…?! Я завидую Виктору?!
– Да, ты Сенека, брат! – заметил я, не очистив голос от своих эмоций.
Нет, сарказма не хватает, чтобы оградить себя от слов брата. Не помогает и цинизм. И страх не так уж силен. Черт возьми, а ведь малышка была права! Я – трус. Мне страшно быть зависимым от нее. Но этот подлый и низкий страх запутал меня. Он не позволил уловить тот момент, когда обратного пути не стало. Когда именно я стал зависимым от Зои Рольдан.
– А еще, – услышал я голос Виктора и посмотрел на него. – Трахать ту, от одного взгляда на которую, дрожат коленки – это лучшее, что может чувствовать мужчина! Уж поверь мне, я знаю. Только с ней я понял, что значит «заниматься любовью». Неважно где, как, когда и сколько. Важно лишь то, что я делаю это с ней!
Где же он был раньше со своими советами? Дерьмо! Да ведь он всегда был рядом! Это я отказывался его слушать! Мое упрямство обмануло меня и загнало в тупик.
– Что же мне делать, брат? – признавая свое поражение, выдохнул я.
– Перестань думать. Чувствуй и делай.
– То есть, поступай, как Виктор? – ухмыльнулся я.
Однако брат не разделял моей горькой иронии.
– Реши, наконец, чего ты больше хочешь! – сурово наставлял он, внушая силу и решимость. – Неужели твоя нынешняя жизнь лучше, чем, так называемая, зависимость от девушки, которая тебя искренне любит?
Глава 40
Тридцатое декабря
Вокруг меня тошнотворно-глупые люди. Невыносимо сложно находится в их кругу и позволять думать, что я подобен им. С каждым днем становится все противнее.
