Я тряхнула головой, желая прогнать эти ведения и страх, что сковывал меня медленно, но уверенно.
– Я на минуту заехал, – деловито говорил тем временем Себастьян, глядя на Злату. – Мне нужен Виктор.
– Он в кабинете с вашим отцом и Гаспаром… – чуть замявшись, ответила та.
Но когда он кивнул и развернулся, намереваясь уйти, то перегородила ему путь:
– Но тебе к ним сейчас нельзя. Прости.
Напряжение вмиг наполнило комнату, словно вытеснив весь кислород. Я также поднялась на ноги и передала своего крестника Ньевес.
– Уйди с моего пути, Злата! – угрожающе-тихим голосом произнес Себастьян.
– Это необходимая мера, сын! – встряла его мать, пока они с невесткой пожирали друг друга глазами, молчаливо меряясь силой характеров. – Они обсуждают некоторую информацию, знание которой может тебе навредить.
Я увидела, как челюсти Себастьяна сжались. Он вздохнул и приподнял плечи. Я замерла от этого волнующего жеста и боролась с невыносимым желанием подойти и обнять его. Но я осталась на месте. Так будет лучше. Для всех. Нужно лишь потерпеть.
– Я понял, – процедил он сквозь зубы и, обходя Латти, не оборачиваясь, бросил. – Счастливых праздников, родственники!
Я смотрела, как он решительно шел к выходу. Злата перехватила мой взгляд. Она позволила мне понять, насколько сильно чувствует вину за боль, причиненную Себастьяну.
Не понимая, что делаю, я сорвалась с места и побежала за своим… мужем.
– Себастьян! – позвала я.
Он замер, взявшись за ручку входной двери. Его спина напряглась, а голова дернулась на звук моего голоса.
– Не уходи… Пожалуйста! – тихо умоляла я, чувствуя, что могу разрыдаться.
Эскалант не оборачивался. Лишь позволял видеть его профиль и опущенный взгляд под густыми пушистыми ресницами. А я так хотела увидеть его глаза – теплый медовый взор с прожилками шоколадных линий.
– Зачем? – спросил его голос, который позволял любить свое звучание.
Я судорожно выдохнула и сжала кулаки:
– Здесь твоя семья, Себастьян. Сегодня Рождество и ты должен быть в кругу своих близких.
Он отпустил ручку двери и медленно обернулся.
Я дрожала от силы его темного взгляда, в котором отражались новые, незнакомые и неразгаданные мной чувства. Он сожалел? Обвинял? Страдал? Или все разом?
– Если ты хочешь, я уйду, – грустно продолжила я. – Только не отказывайся от них из-за меня.
– Мне очень жаль, что ты осиротела, Зоя. Дважды, – прозвучали его холодные и тихие слова. – Я понимаю, как сейчас ты ценишь то, чем я пренебрегаю.
Я облизала пересохшие губы, ощущая, как на меня переходит напряжение, исходящее от него.
– И мне жаль, – продолжал Себастьян. – Что я вижу страх в твоих глазах. Ты боишься меня и не так как раньше. Ты боишься того чудовища, которое поселилось во мне и едва тебя не изнасиловало.
Я замерла. Совсем иначе, когда слышишь эти слова от него.
– Себастьян…
– Ну что, таким ты хотела меня видеть? – голос-рык был далек от аристократической интонации, с которой обычно он говорил.
Опять вина переложена на меня.
– Нет, Себастьян.
– Хватит менять меня, Зоя и… попробуй простить. Когда-нибудь.
Эскалант развернулся и вышел, оставив меня смотреть на закрывшуюся за ним дверь.
Алкоголь туманил разум и заглушал приступы раскаяния. Я никогда раньше не думал, что буду наслаждаться этим. Никогда не предполагал, что буду давить на педаль газа, вылетая на ночную трассу после выпитых нескольких бутылок бурбона.
Я откинул голову на подголовник сидения, глядя как фонари, на секунду ослепив меня, остались позади. Снова, снова и снова…
«Не уходи… Пожалуйста!».
Ее голос все еще звучал в ушах. И не прекращал, даже когда я резко надавливал на педаль тормоза и слышал визг резины по асфальту, пытаясь свернуть со встречной полосы и пропустить грузовик.
Одурманенное сознание посылало сигналы в тело, и я с трудом понимал, что нахожусь внутри вращающейся машины, словно пластинка на старом патефоне.
Мгновенье и скрежет метала с громогласным грохотом, погрузил меня в болезненную темноту.
Покой. Наконец-то.
Теперь я актриса.
От таланта и качества моей игры зависят жизни. Эта награда будет посерьезнее «Оскара» и «Каннской ветви»!
Я смотрела на проезжающие мимо огни барселонского района Пельдрабес, и гнала от себя мысли о недавно придуманном плане действий. Мне нельзя об этом даже думать. Я под прицелом камер видеонаблюдения, за которым следит сама Смерть. Я не могу позволить себе выболтать ценный секрет во сне. Ведь даже тогда, я не одна.
Мы подъезжали к мосту, и я попросила Раблеса остановить авто. Мне захотелось посмотреть на реку.
С его помощью я вышла из машины и двинулась по обочине моста, который соединял два берега реки. Вечерней воздух наполнял легкие прохладой. Влага ложилась на волосы и кожу. Я наслаждалась этим, но запретно раздумывала: видит ли он меня сейчас?
Ну что же, пусть смотрит на мое отчаяние!
Остановившись у перил, я положила на него ладони и сжала холодный металл, который показывал свое безразличие. Глаза опустились к воде. Ее ледяные волны медленно будоражил ветер: то ласкал, то ругал. Ветки деревьев у берега опустились в реку, которая жадно поглощала их вместе с пляжным песком.
Наконец-то, я могла дышать! Сейчас я уверена, что вижу тот нужный и спасительный свет в конце тоннеля. Показался проблеск во мраке моей жизни. Я не хотела сдаваться. Я хотела довериться своей судьбе и принять ее решение, но прежде всего, сделать все, чтобы победить. Если мне суждено умереть из-за любви, так тому и быть. Ибо без любви мне жизни нет. Это существование я уже пробовала и поняла, что такой путь не для меня.
Итак, мой выбор сделан. Твой ход, судьба!
Вода так обольстительно манила меня. Я чуть склонилась вперед, пытаясь услышать шум ее всплесков. Там должно быть очень холодно и одиноко. Совсем как мне вчера…
Я вздрогнула от резкого прикосновения мужской ладони к плечу. Обернувшись, я увидела суровое лицо Раблеса, который удерживал меня за руку.
– Сеньорита? – насторожено спрашивал он, вглядываясь в мое лицо.
Я слишком сильно склонилась к перилам и даже не заметила этого. Вернее, попыталась не заметить.
– Все в порядке, Бенедикт. Мы можем ехать, – натянуто улыбнулась я, и позволила ему проводить меня к автомобилю.
Ну вот, я почти поступила на курсы актерского мастерства.
Глава 39
Эскалант, который закаляет
Сильная пульсирующая боль разрывала мои виски даже сквозь сон. Что же я вчера пил такое? С огромным усилием я разлепил веки и тут же зажмурился от яркого света, бьющего прямо в лицо, и не смог сдержать мучительный стон.
