— Куда это мы направляемся? — громыхнул он.
Я чуть вздрогнула и подняла на него глаза, изобразив на своём лице бесстрашие и решимость.
— Мне нужна Марта.
В толпе послышались смешки и пересуды.
— И неужто она ждёт тебя в такое время? — насмехался великан.
— Нет, но мне очень нужно с ней поговорить.
Толпа снова зашумела:
— Ух, какая!..
— Наша Марта теперь богачкам нужна!
— Небось, зачаровать кого-то решила!
— Иль со свету сжить!..
— Прошу вас, — не обращая внимания на толпу, я обращалсь к громиле, — мне нужна её помощь! Она последняя моя надежда.
Великанище открыл было рот, но его остановил луч света, мелькнувший на землю через открывшуюся щель тяжёлых занавесей шатра:
— Пропусти её, Баярд! — раздался грубоватый женский голос, и охранник огорчённо отступил в сторону.
Сдержав вздох облегчения, я вошла в жильё цыганки. Моему взору открылось помещение, ярко освещённое свечами и самодельным камином. Внутри сидели несколько человек: один мужчина, играющий на гитаре тихую грустную мелодию, две совсем молоденькие девушки в пёстрых нарядах и одна значительно старше их. Я мельком заметила, что вокруг всё увешано коврами и мехом, стояла антикварная посуда и мебель. Три женщины сидели, с неприкрытым любопытством взирая на меня. Все они были одеты в яркие безвкусные одежды и обвешаны тяжёлыми украшениями. Одна из них, сидящая в центре, была лет сорока, с длинными тёмными косами и красивым смуглым лицом. Её чёрные глаза, казалось, смотрели сквозь меня.
— Раз ты пришла ко мне за помощью, — низким голосом молвила она, закончив изучать меня, — не думаю, что тебе нужно оружие, милая.
Цыган двинулся ко мне, но она остановила его лёгким движением руки. Я, пытаясь побороть дрожь в теле, потянулась за револьвером. Мои руки околели от холода и напряжения.
— Мне оно понадобилось, чтобы прийти к вам, — молвила я и протянула оружие мужчине.
Чёрная бровь цыганки метнулась вверх.
— Вот как? Не пускал ревнивый муж? — в её голосе слегка выделялась насмешка. — Иль матушка?
— Нет, — прохрипела я.
Марта кивнула на стул рядом с ней и закурила. Я присела на край сиденья, напряжённо выпрямив спину и не зная, с чего начать.
— Ну? Неужели тебе понадобилось чар-зелье? — цыганка снова окинула меня взглядом. — Хотя нет, вижу, что у тебя ещё тот задор! Не одного гаджо свела с ума, да? — и она мне лукаво подмигнула. — Но что же ты дрожишь! А ну, Эмилио, налей гостье вина, да погорячей!
Я знала, что пить у цыганки-колдуньи было верхом безрассудства, но отказывать ей в проблеске гостеприимства было ещё хуже. Приняв из рук Эмилио чашку с тёплым алкоголем, я сделала глоток. Горло слегка обожгло крепчайшее вино, и по телу стало разливаться приятное тепло. Я немного успокоилась и начала, наконец, говорить, глядя на улыбающуюся цыганку-королеву, восседавшую словно на троне среди своих подданных.
— Очень близкого мне человека сегодня отравили ядом… — осторожно я продолжила. — Его называют «цыганским». Мне нужно противоядие. Знаю, вы уже спасли одного человека. Я готова заплатить любую цену!
Цыгане переглянулись, послышался смешок. Марта же всё так же молча взирала на меня, покуривая свою трубку.
— Милая, — задумчиво заговорила она, поблескивая чёрными глазами, — ой и заплутавшая душа у тебя!.. Ой да заплутавшая!..
Я недоумённо посмотрела на неё. К чему она взялась меня изучать? Я начинала злиться. А та тем временем поднялась со своего кресла, скинув меха и расправив плечи. Она стала обходить меня, одна рука на боку, другая с трубкой у лица. Но тут я вдруг поняла, что она говорила на моём родном языке! А я ей отвечала тем же! Может, это плод моего воображения?
— Совсем одолели тебя мужики… — она не спрашивала, она утверждала.
— Один целует, ой да как же страстно! Другой — любит тебя сильно, прямо больше жизни своей! Но тебе он не к сердцу… Ай да гожы ! — засмеялась она, а я сидела в полном ужасе и непонимании. — А третий — и вовсе жизнь тебе не худо попортил! Ох, бедная…
— Хватит! — оборвала я, да так неожиданно, что даже гитарист перестал на мгновенье свою бесконечную и жалостливую мелодию.
Не знаю, откуда взялась у меня эта резкость и бесстрашие, но уж больно она меня разозлила. Копаться в моей душе ради фокуса, пока умирает Виктор! Я вскочила на ноги и стоически выдержала взгляд цыганки, которая вовсе не была удивлена. На лице её всё ещё играла улыбка. Поздно поняла, что позволила забыться, ведь не в том положении я нахожусь, чтобы сметь пререкаться с ней. Словно опять прочитав мои мысли, улыбка на её красивом лице стала ещё шире:
— Что, сильно задела, смелая?
Я отвела взгляд и молча кивнула, коря себя за свою вспыльчивость. Музыка снова заиграла, и до меня вдруг дошло, что всё настороженно ждали расправы надо мной. Но с сожалением поняли, что её не будет. Пока.
— Так кого спасать-то будешь? — спросила цыганка, склонив голову набок.
Я сделала глубокий вздох и мысленно дала себе клятву впредь быть сдержанней, хотя бы пока не покину сие место с нужным мне лекарством.
— Первого… — промямлила я. Для меня он всегда будет первым и единственным.
Марта повернулась к своим почитателям и что-то им сказала поцыгански, а после рассмеялась вместе с ними.
— А чем платить-то будешь? — снова обратилась она ко мне с тем же насмешливо-игривом тоном.
— А вы поможете? — с надеждой спросила я.
Глаза цыганки сощурились:
— Не веришь? Так зачем тогда пришла?
Я сглотнула предательский комок страха.
— Я-я должна знать, что не зря трачу время.
Цыганка смотрела на меня своим чёрным пронизывающим взглядом несколько минут. Я выжидала с замирающим сердцем.
— Как отравили твоего красавца? — наконец, вымолвила она и села на свой «трон», закинув ногу на ногу.
— Выстрел отравленной пулей.
— Ну да, ну да…
— Врачи сказали, что яд этот схож с рицином… — начала было я, но Марта перебила, остановив повелительным взмахом руки.
— Не надо умных слов. Мы цыгане не знаем ваших барских учений. Да и они нам не нужны, гожы.
Я с настороженностью наблюдала за её действиями. Неожиданно одна цыганка встала и, не говоря не слова, подошла к дальней стене. Взяв с пола красиво украшенный ларец, она поднесла его к Марте и поставила перед ней на столе. Та, открыв его, достала кинжал, на вид очень старинный и немалой цены. Она что-то прошептала на лезвие, закрыв глаза. Потом всё так же не открывая их, подошла ко мне. Я не боялась её, даже когда цыганка провела кинжалом несколько раз по засохшей крови Виктора на моём платье. Поднесла его к лицу, глубоко вдохнув запах. Потом медленно выпуская воздух из расширенных ноздрей, снова шепотом заговорила на непонятном языке.
