– Отказались от дуэли? – растерянно переспросил Альс, и Лучано мысленно с ним согласился.
Отказаться от поединка, да еще в этом варварски пристойном Дорвенанте?! Даже месьор д’Альбрэ приподнял бровь, и разумник развел руками.
– Вам это, конечно, неизвестно, друзья мои. Но, видите ли… дуэли на оружии строжайше запрещены для адептов – страшно представить, сколько горячих юношей погибло бы в стенах Академии. По неосторожности, без малейшего желания на самом деле убить соперника. Конечно, порой это правило нарушают… – Он поморщился, словно вспомнил что-то неприятное, и решительно закончил: – Но я не мог себе этого позволить. Нарушителя отчисляют из Академии без возможности продолжить образование…
«И если для дворянина в этом нет ничего особенно страшного, то для простолюдина Академия – единственный способ подняться, – закончил про себя Лучано. – Стать дворянином, пусть это дворянство и личное, а не родовое. Завести связи… И в самом деле, немыслимо глупо потерять все ради пустой прихоти!»
Он еще раз сплавал к подносу и набрал фруктов. Как и ожидалось, Альс выбрал персик, а они с месьором д’Альбрэ предпочли апельсины.
– А как же мажеские дуэли? – подал голос фраганец, и Дункан кивнул.
– Они допустимы, но разумники в них не участвуют. Особенность нашего дара не позволяет нам накапливать магическую силу в нужном количестве, а использование артефактов дуэлянтам запрещено. Таким образом, формально меня не могли принудить к дуэли, чем я и воспользовался. Конечно, пришлось выслушать обвинения в трусости и изворотливости, но разумникам к этому не привыкать.
Он хмыкнул, и Лучано, вспомнив бой на холме, ответил усмешкой. Трусость, ага!
– Я понял, – быстро откликнулся Аластор, виновато опустив глаза. – Спасибо, что объяснили. И что же тогда случилось?
– Обычная шутка адептов, – усмехнулся Роверстан. – Один юный некромант, обидевшись за друга – участника турнира, пожелал отомстить за него, и как-то раз я проснулся полностью… хм… лишенным волос.
– Полностью? – ужаснулся Лучано, попытавшись сначала представить эту картину, а затем как можно скорее отогнать ее прочь.
В казармах провинившихся иногда брили наголо, и это считалось куда позорнее порки, ведь даже простолюдинам разрешено носить волосы до подбородка! А взрослые Шипы позволяли себе еще больше, как и вольные наемники.
– Именно так, включая брови и ресницы. Признаю, месть получилась отменной! Я и в самом деле гордился своим обликом, и особенно волосами, куда больше, чем пристало мужчине. Потому и отрастил их гораздо длиннее, чем позволялось адептам недворянского происхождения. Конечно, через несколько лет я бы получил перстень и мог бы позволить себе любую прическу, но тогда… В общем, тот юноша – он, кстати, был очень знатен – ударил по больному месту – моему самолюбию. И принять эту месть с должным достоинством мне не удалось. Очень уж нелепо я выглядел… – Роверстан вздохнул и добавил: – К счастью, милорд тогда еще мэтр Эддерли позаботился, чтобы тот адепт снял проклятие. Волосы на голове вернулись, но снимать его полностью он наотрез отказался, потребовав извинений, которые уже отказался принести я. Пока мы спорили, проклятие преодолело некий рубеж, став неснимаемым, и мое тело осталось вот в таком виде.
– Вы ему тоже отомстили? – не выдержал Лучано, и разумник прищурил искрящиеся от смеха глаза.
– Разумеется. И самым страшным образом! Я поблагодарил его и сообщил, что обнаружил в новом облике массу преимуществ. Полагаю, он еще долго ждал от меня подвоха! К слову, именно после того случая я отпустил усы и бороду и не собираюсь с ними расставаться.
– И над вами совсем не смеялись? – с недоверчивым любопытством спросил Альс.
Дункан отмахнулся с таким ленивым благодушием, что Лучано снова явственно представился огромный кот, вроде дона Леона, растянувшийся на теплых плитах террасы, разомлевший под солнцем и разве что иногда сонно взмуркивающий.
– О, еще как потешались. Особенно в первое время. Забавно вспомнить, каким позором мне тогда это казалось… Впрочем, я притворялся, что насмешки меня не задевают, и кажется, довольно успешно. Во всяком случае, всем скоро надоело – и месяца не прошло.
– Почему же вы не обратились к иллюзорникам? – не выдержал Лучано. – Разве они не смогли бы помочь?
– Несомненно, смогли бы, – согласился разумник. – Но любая иллюзия рано или поздно развеивается. Подобная попытка вызвала бы еще большее веселье среди адептов, и, вот этого, боюсь, мое самолюбие могло бы не выдержать.
– Значит, вы отказали тому юнцу в дуэли? – подытожил фраганец. – Заставили его ожидать вашей мести, а потом попросту пренебрегли ею, пока он оглядывался на любой шорох, ожидая опасности? О, друг мой, это было весьма коварно!
– И даже весело, – согласился Роверстан. – Потом, когда я достаточно поумнел, чтобы это осознать.
– И вы не держите на него зла? – уточнил Лучано. – Совсем?
Он попытался представить, что бы сотворил с тем, кто так его опозорил. Убивать, может, и не стал бы, но уж точно превратил бы его жизнь в пытку, причем надолго.
– Он погиб, – очень просто сказал магистр. – Через несколько лет после этого случая, едва выпустившись из Академии. Сложил голову на войне с фраганцами, и я, признаться, искренне жалею об этом. Друзьями мы вряд ли стали бы, но он был не самым плохим человеком. Упрямым, но по-своему великодушным и неглупым. Еще хуже, что его молодая жена, безумно в него влюбленная, покончила с собой. Две семьи разом лишились любимых сына и дочери, брата и сестры… Он вздохнул и с извиняющейся улыбкой сказал: – Право, не будем о грустном! Еще вина, милорды? Или окунемся в прохладную воду и перейдем в сад?
– Я, кажется, опять голоден, – сконфуженно сказал Аластор. – Эта купальня так разгоняет кровь! Хочу завести у себя во дворце что-нибудь похожее. Или комнату в арлезийском стиле. Такую, с диванчиками!
Он мечтательно прикрыл глаза и повел рукой в воздухе над водой. Лучано заподозрил, что в этот момент Альс вспоминает не столько диванчики, сколько прекрасную мауритку, но разве этот паладин признается?
– Что же вам мешает? – удивился Роверстан. – Поверьте мне как разумнику, нельзя жить одной работой. Удовольствия нужны и телу, и разуму. Отвлекитесь немного, устройте, ну, скажем, арлезийскую гостиную! Если желаете, я пришлю мастеров! Может быть, ее величество тоже развлечется, женщины любят подобные заботы.
– Вы думаете? – оживился Аластор. – Благодарю, милорд! И охотно принимаю ваше предложение!
Проплыв напоследок по всему бассейну, он вылез и с не меньшим удовольствием ухнул в прохладную воду. Роверстан и д’Альбрэ последовали его примеру, Лучано же замотал головой.
– Премного благодарен, грандсиньор, – заявил он. – Но в этой прекрасной стране так мало случаев погреться и почувствовать себя как дома! Я, конечно, покину купальню, но не ради холодной воды, а исключительно ради кальяна и вашего дивного кота!
