Провозглашение нового курса, предполагавшего сотрудничество Коминтерна с некоммунистическими движениями, не означало ослабления внимания к тайной, тщательно скрываемой от посторонних глаз стороне его деятельности. Отдел международной связи остался одним из ключевых подразделений ИККИ. После VII конгресса ОМС был переименован в службу связи, подчинённую непосредственно генеральному секретарю ИККИ.
Димитров, успешно освоивший науку конспирации в годы работы в Европе, теперь получил исчерпывающее представление о масштабах нелегальной деятельности возглавляемого им учреждения. Во все концы мира хитроумными способами пересылались директивные и информационные документы, переправлялись через границы нелегалы, перевозилась агитационная и пропагандистская литература, передавались деньги в различной валюте. Значительная часть сопровождавших эту деятельность документов проходила через секретариат Димитрова, подписывалась или визировалась им росчерком «Г. Дим» или «ГД». Все депеши, отправляемые за рубеж, шифровались, независимо от того, использовались для пересылки обычные средства связи (почта, телеграф) или специальная радиосвязь и курьерская служба. Шифрованные послания подписывались, разумеется, псевдонимами. Тех, которыми раньше обходился Димитров, стало недостаточно, поскольку для каждой партии или группы партий понадобилось применять отдельные имена. Пришлось придумать едва ли не полтора десятка новых псевдонимов; лишь Гельмут был оставлен в их длинном перечне как воспоминание о страннике безвестном на европейских путях-дорогах.
Благодаря службе связи, работу которой курировал в Секретариате ИККИ Москвин, удавалось регулярно получать ценную информацию из-за рубежа. Так, письмо, отправленное 4 декабря 1935 года из Парижа неким Бель Фортером «дорогому дяде Готфриду», было посвящено как будто семейным делам. «Вы уже знаете от членов семьи, какие сообщения поступили об экзамене нашего друга Фрица, — говорилось в нём. — Мы не могли этому поверить и потому послали одного из Адамовской семьи к Бэби, чтобы на месте разузнать обо всём этом деле. Член семьи уже успел вернуться от Бэби. Бэби шлёт горячий привет и сообщает совершенно конфиденциально, что экзамен Фрица вообще не состоится. Фриц уже находится под надзором гест. Коллегия сообщила, что она больше не имеет никакого отношения к этому делу». Дальше в таком же духе приводилось множество подробностей, касающихся «экзамена для Фрица».
На самом деле письмо содержало важные сведения о судьбе Эрнста Тельмана, арестованного и заключённого в тюрьму 3 марта 1933 года. Вот как прочитал письмо «дядя Готфрид» — секретарь ИККИ Клемент Готвальд, в ведении которого находился Комитет защиты Тельмана: «Вы уже знаете от членов комитета, какие поступили сообщения о суде над Тельманом. Мы решили это проверить и послали одного из членов комитета к Розе Тельман. Роза шлет горячий привет и сообщает совершенно конфиденциально, что суд над Тельманом не состоится. Тельман находится под надзором гестапо. Суд сообщил, что он больше не имеет никакого отношения к этому делу». Далее говорилось, что заключённого уже дважды посещал Геринг, и это внушает тревогу за жизнь лидера КПГ
.
По докладу Вильгельма Пика Секретариат ИККИ наметил меры по активизации кампании за освобождение Тельмана. Слушая доклад, Димитров подумал, что Гитлер явно опасается получить новый вариант Лейпцигского процесса. Гестапо, Геринг, угроза тюремного заключения без суда — как всё это было знакомо…
[72]
Из-за обилия и важности текущих дел Димитрову пришлось оставить работу над книгой о Лейпцигском процессе. Он попытался было с помощью корреспондента «Известий» Лили Кайт (она присутствовала на «Берлинской части» процесса) переделать книгу таким образом, чтобы рассказ шёл не от первого лица, но вскоре отказался и от этого варианта. Тогда он передал свои материалы Альфреду Курелле, который написал по ним книгу «Димитров против Геринга», выдержавшую несколько изданий.
Ещё до появления этой работы в Москве была опубликована биография Георгия Димитрова, которую по заказу советского партийного издательства составила Стелла Благоева — дочь патриарха болгарской социал-демократии. Эта книга тоже многократно переиздавалась на разных языках.
Лейпцигский процесс получил отражение в первом советском антифашистском фильме «Борцы», созданном немецкими кинематографистами-политэмигрантами на студии «Межрабпомфильм». Незатейливый сюжет разыграли профессиональные актёры, певец Эрнст Буш исполнил роль судьи. Фильм интересен своими документальными вставками: Георгий Димитров произнёс перед кинокамерой фрагменты своего заключительного слова на процессе, Ромен Роллан и Анри Барбюс записали в киностудии речи, с которыми они выступали в защиту Димитрова и его товарищей. Фильм вышел на экраны в 1936 году.
Болгарская компартия формально не входила в сферу ответственности Димитрова («куратором Балкан» был Вильгельм Пик), однако даже если бы он во всеуслышание объявил о своём «невмешательстве» в дела
БКП, из этого ничего бы не вышло. Ещё в декабре 1934 года представительство БКП при ИККИ объявило Георгия Димитрова вождём партии. (Сам Димитров не поощрял употребление этого титула в применении к себе, полагая, что у коммунистов всего мира есть только один всем известный вождь.) Басил Коларов стал вторым лицом в партийной иерархии.
Обрести статус лидера партии — значит взять на себя ответственность за её будущее. А положение БКП оставалось плачевным уже многие годы. Тактическая линия нелегального ЦК, находящегося в плену левосектантских, оторванных от действительности схем, привела партию к изоляции от демократических, антифашистских сил, от рабочей массы. Голос малочисленной и обескровленной нелегальной БКП и её легального фасада — Рабочей партии — стал едва слышен.
Первый сигнал к близким переменам прозвучал в речи Георгия Димитрова на собрании, посвящённом десятилетию со дня кончины Димитра Благоева. В этой речи Димитров сделал эмоциональное заявление: «Когда в Лейпциге и Берлине перед фашистским судом я в левой руке держал процессуальный кодекс германского государства, а в правой руке — программу Коминтерна, я сражался не как тесняк, а как большевик»
. Вывод из этих слов был очевиден: предстоит идейное и организационное перевооружение партии на основе большевизма. Революционные традиции и добродетели тесняков должны быть, по выражению Димитрова, «переплавлены в большевистском котле».
Первейшая задача состояла в обновлении руководства БКП. В брошюре «За поворот в партии» (1935) Димитров прямо указал, что различные сектантские, левацкие и преимущественно мелкобуржуазные элементы, рыцари революционной фразы, воспользовавшись тяжёлым нелегальным положением партии, сумели взять верх в её руководстве. Теперь Димитров уже не оборонялся и не доказывал свою правоту, как происходило во второй половине двадцатых, — теперь он наступал. Однако видеть в его грозных инвективах одно лишь желание поквитаться с бывшими гонителями — значит упрощать ситуацию. Действия левых он оценивал с политической точки зрения.
