Тринадцатого декабря произошёл злополучный Сианьский инцидент, едва не вызвавший крах тщательно выстраиваемых договорённостей. По распоряжению генерала Национальной армии Чжан Сюэляна, сторонника единого фронта, в городе Сиань была арестована приехавшая туда группа высших офицеров во главе с Чан Кайши. Узнав об этом, Политбюро ЦК КПК почти единодушно постановило судить Чан Кайши и приговорить его к смертной казни. В тот же день весть о событиях в Сиани дошла до Москвы. Проведённое Димитровым совещание высказалось за мирное разрешение конфликта и продолжение совместных действий всех партий и группировок, выступающих за целостность и независимость Китая. Димитров послал записку Сталину, запросив, как обычно, его мнение.
Сталин позвонил в ночь на 15 декабря. Едва сдерживая гнев, спросил: «Это с Вашей санкции произошли события в Сиани?» Димитров возразил: «Нет, это было бы самой большой нашей услугой Японии». Тогда Сталин сообщил о том, что Ван Мин намеревается послать телеграмму в Особый район с указанием убить Чан Кайши. «Мне об этом неизвестно», — ответил Димитров. Потом позвонил Молотов, предложил обсудить китайские дела на следующий день.
Изложенное в дневнике резюме этой встречи у Сталина было почти слово в слово повторено в виде рекомендаций ИККИ Центральному комитету КПК о необходимости мирного выхода из конфликта. Что касается «телеграммы Ван Мина», то никаких следов, указывающих на её существование, в дневнике нет, как нет и записей о последствиях этого намерения (если таковое на самом деле было) для Ван Мина. Чан Кайши был освобождён 25 декабря.
Последствия Сианьского инцидента Секретариат ИККИ обсудил 20 января 1937 года. Ван Мин, огласивший доклад о тактике КПК, и участники обсуждения, в том числе Георгий Димитров, констатировали, что Компартия Китая ещё не покончила со своей прежней ошибочной тактикой. Тон директивы, согласованной накануне на совещании у Сталина, получился резким: «Сейчас яснее, чем когда-либо раньше, видна неправильность прежней установки партии — добиться установления единого фронта путем устранения Чан Кайши и низложения нанкинского правительства. <…> Главная задача партии сейчас — добиться практического прекращения гражданской войны, в первую очередь отказа со стороны Гоминьдана и нанкинского правительства от политики уничтожения Красной армии, добиться совместных действий с Нанкином против японских захватчиков, хотя бы на первых порах и без формальных договоров»
.
Переговоры между Компартией и Гоминьданом продолжались в общей сложности полгода. Только после начала полномасштабной японо-китайской войны дело единого фронта сдвинулось. Японцы начали военные действия 7 июля 1937 года с провокации; уже к концу месяца они захватили Пекин и Тяньцзин. Возобновившиеся в июле переговоры Чжоу Эньлая с Чан Кайши дали результат: договорились, что правительство
Особого района будет реорганизовано и подчинено Национальному правительству; Красная армия преобразуется в 8-ю армию национальных вооружённых сил и подчиняется правительственному Военному совету.
Секретариат ИККИ 10 августа 1937 года обсудил доклад Ван Мина о ситуации в Китае. Димитров указал, что партии надо оказать всестороннюю помощь, в первую очередь кадрами. Нужны свежие люди, хорошо ориентированные в международной обстановке, чтобы помочь ЦК КПК и не допустить «некоторой дезориентации» (Димитров явно имел в виду опасность нового конфликта с Гоминьданом)
.
«Свежие люди» в лице выпускников Ленинской школы (в 1936 году в школе был организован китайский сектор в составе 50 учащихся) легально отправились в Китай в конце 1937 года. Это стало возможным благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, в Нанкине был подписан договор о ненападении между СССР и Китайской республикой, а затем дополнение к нему, которое предусматривало поставку советского вооружения в счёт кредита правительству Чан Кайши. Во-вторых, Компартия и Гоминьдан договорились о создании единого национального антияпонского фронта, благодаря чему Красная армия, преобразованная в 8-ю армию НРА, обрела «права гражданства» и в сентябре начала боевые действия против японцев.
Главным проводником политики Коминтерна в Китае предстояло стать Ван Мину — кандидату в члены Секретариата ИККИ, Кан Шэну — представителю КПК в Исполкоме Коминтерна и Ван Цзясяну — члену Политбюро ЦК КПК. По такому случаю они вместе с Димитровым получили приглашение в Кремль. Беседа, конспективно отражённая 11 ноября в дневнике Димитрова тринадцатью пунктами, представляла собой по существу длинный монолог Сталина. Продемонстрировав осведомлённость в китайских делах, он обратил внимание на широкий круг вопросов порой неожиданных, — от стратегической задачи КПК («влиться в общую национальну волну и занять руководящее участие») и характера будущего партийного съезда до производства самолетов и количества дивизий, требующихся 8-й армии. Заявил прямо, без дипломатических иносказаний: «Как драться китайцам с внешним врагом — это решающий вопрос. Когда это закончится, тогда встанет вопрос, как драться между собой!» Пообещал помощь китайским коммунистам вооружением и техникой.
Тринадцатого ноября Ван Мин и Кан Шэн отбыли на родину (Ван Цзясана в последний момент решено было оставить в Москве в качестве представителя КПК при ИККИ). Накануне их ещё раз напутствовал Димитров. Эмиссаров Коминтерна сопровождали в пути старший лейтенант Андрианов из Разведуправления Красной армии и представитель Чан Кайши. Все они благополучно добрались до Яньани.
Вместе с Ван Мином в Китай уехала его жена Мэн Циншу. Свою пятилетнюю дочку они брать с собой не стали, решив определить её в Ивановский интернациональный детский дом до лучших времён. Однако Георгий Михайлович и Роза Юльевна предложили иное: пусть девочка станет Мите названной сестрой (сын Димитровых Митя родился 7 апреля 1936 года). Так в семье Димитровых появился второй ребёнок — китаянка Фан, которую стали называть Фаней. Супруги Димитровы официально её удочерили.
Предвидя, что между руководством КПК и посланцами Москвы могут возникнуть трения, Димитров посоветовал Ван Мину перед отъездом: «Вам следует наладить хорошие отношения с китайскими товарищами. Вы товарищей в Китае не знаете как следует. Если они выдвинут вас на пост генерального секретаря ЦК, не принимайте это предложение». По прибытии в Яньань Ван Мин был избран членом Политбюро и председателем Секретариата ЦК КПК. Вскоре он выступил на партийном совещании с докладом «Как продолжить общенациональную войну сопротивления и как завоевать в ней победу». Доклад, выдержанный строго в духе установок Коминтерна и «мнений товарища Сталина», содержал также критику политических решений ЦК КПК, в которых, по мнению докладчика, недостаточно осознавались изменения в политике Гоминьдана. Мао Цзэдун не во всём согласился с Ван Мином, но принятые совещанием решения не расходились с директивами Коминтерна, о чём Димитров сообщил Сталину.
На протяжении 1938 года шёл интенсивный обмен информацией между Особым районом Китая и Москвой. Димитров имел возможность следить за ходом военных действий, состоянием единого фронта и положением в Компартии по радиограммам ЦК КПК и подробным донесениям старшего лейтенанта Андрианова, а также оперативно реагировать на просьбы о материальной и технической помощи и содействии в тактических вопросах. В начале января 1938 года ЦК КПК попросил ускорить присылку обещанной финансовой субсидии. Судя по записи в дневнике («Помощь КП — 500 000 долларов»), Димитров напомнил об этом Сталину и сразу получил положительный ответ. Еще 100 тысяч долларов предоставил советский Красный Крест для лечения раненых и больных в Яньани.
