— Илья Константинович, вы здесь? — я резко дернулась, когда услышала голос адвоката Василия.
— Кто-кто, но он точно не должен нас видеть! — Илья нахмурил брови и кинулся к выходу, но было поздно. В этот же момент Василий вошел в юрту.
Я замерла, сердце заколотилось. Это я попросила Лельку, чтобы она намекнула адвокату, что Романовский будет здесь ночевать. Я должна была подстраховаться!
Василий опешил, когда увидел нас полуголыми. Он вытаращил на меня свои удивленные глаза, и я смущенно опустила голову и закуталась в халат.
— Ярина… Валентиновна! Что это значит — Илья…
— To и значит. Разве неясно? — Илья рассеяно запустил руку в растрепанные волосы.
— Но это… Теперь все меняет, для вас обоих! — Василий сказал что-то непонятное.
— О чем ты? — в недоумении спросил Илья.
Черт! А он и вправду не знает об этом особом нюансе традиции.
— Ну… Теперь просить шамана расторгнуть вашу помолвку не имеет смысла. Вы провели вместе первую ночь, и, насколько мне известно, Ярина…
— Вася, ты можешь ясно сказать, в чем дело? Что ты мямлишь тут? — Романовский повысил тон, его голос дрожал. Я чувствовала, сейчас вулкан взорвется!
— В общем, если проще, то… Вы переспали, помолвку теперь невозможно расторгнуть, вы связаны теперь как муж и жена… Для всех, не только для племени, — нервно высказался Василий и продолжал упорно смотрел на Илью.
Я понимала адвоката. Романовский то кидал все способы разорвать связь со мной, то возобновил помолвку, и теперь еще и подтвердил, что я — его!
— Что за хрень?! — вскинулся Романовский. — To есть, стоит мне переспать с девкой, как меня повяжут?! — медведь был готов «крушить-крушить» все вокруг.
— Прошу выражаться культурно! Не абы с какой девкой! Вы с Яриной связаны священной клятвой, и не людям разрывать ее!.. Можно подумать, вы не знали о последствиях! — Василий махнул рукой и направился к выходу. — Я обязан рассказать об этом шаману!
Романовский прыснул и посмотрел на меня в упор. У меня уже губы начали дрожать.
— Ты об этом знала? — он прищурился, словно искал правду в моих глазах. — Вижу, сука, что знала… Но специально не сказала…
Романовский резко рванул меня к себе, и у меня по щекам покатились слезы. Он буквально порвал на мне халат, я уже приготовилась к тому, что мне придется смириться, если он захочет взять меня силой. Ведь теперь я — его женщина!
Я зажмурила глаза. К счастью, произошло совсем другое. Илья сорвал с меня шнурок с медальоном.
— Посмотри на меня! — громко рявкнул он.
Я повиновалась, сквозь слезы я увидела окаменелое, лишенное чувств лицо.
— Знай! Никакая сука и никакой случай не заставит меня жениться! — Илья отдышался, смотря мне лицо, а я уже всхлипывала.
— Ты сейчас все это со злости говоришь! Ты вчера поклялся, что я стану твоей… — напомнила я ему о приведенной ночи.
— Так и есть! — он сбавил обороты своего грозного тона. — Но не таким способом, как ты решила!
Романовский сказал это с таким отчаянием, что мне стало паршиво. С его слов звучало это так, будто я разыграла все, словно я была с ним нечестна.
— Я просто… Я…
— Засунь себе свои оправдания! — перебил он меня. Затем он подобрал рубашку и направился к выходу. Я уже облегченно выдохнула, но тут он остановился и, не смотря на меня, бросил: — Ах да! С сегодняшнего дня ты спишь со мной у меня в постели. И не дай бог не придешь, я потащу тебя на священный хренов овраг и трахну уже перед всем племенем!
Ух! Вот это мужчина!
Когда Романовский вышел, я наконец-то прекратила реветь, но дрожь все еще не проходила. Нет, даже после этой бешеной сцены, у меня не было в душе сомнений, что я переспала с Медведем напрасно. Все, что Василий растрепал Лельке по пьяни, оказалось правдой.
Переспав с Романовским — я женила его на себе! А он как хотел, скотина!
Думает он самый умный и хитрый на свете! Мы — два сапога пара, я тоже знаю, чего хочу!
Пусть знает, что королевы не сдаются без боя!
ГЛАВА 13
Я вытерла слезы. Не было серьезных причин так убиваться. Все прошло по плану, остался только осадок от обиды и боль в женском месте. Теперь мне предстоит доказать Романовскому свое право называть себя его женой.
Но важен ли мне вообще этот штамп в паспорте или нет, я сама не знаю!
Я направилась в отель через террасу отца. Над озерной гладью свисали пряди густого тумана. Сквозь густую пелену небес едва проглядывало бледно-желтое солнце.
Я прикидывала в голове, чем сегодня заняться. Сегодня пятница, ничего запланированного у меня не было. У меня оставалась одно незавершенное дело, я хотела встретиться с егерем.
Теперь мой сосновый бор с дикими пчелами и озорными медвежатами принадлежал Соболевскому. Еще один мужлан, но с этим я, увы, не знаю, как справиться. Пусть Романовский решает, как с этим быть.
За мыслями я и не заметила, как оказалась на террасе. Двери в апартаменты отца были открыты, за круглым столом восседали отец, Василий и Петр, распивая чай.
— Доброе утро! — Я остановилась и сразу поняла, что они тут перетирают.
— Оно вовсе не доброе, дочь! — по голосу отца я поняла, что меня ожидает моральная трепка. — Что произошло?
Я бы сейчас с удовольствием приземлилась возле отца, привычно положила ему голову на плечо, и рассказала все, и поплакалась. Но у меня было не то настроение, и я хотела побыстрее оказаться в кровати.
— Потом, папа, ладно? — неужели не видно, какой у меня ужасный вид? — Да и Василий все уже знает, он тебе все рассказал. К чему лишние вопросы?!
— Мы хотим просто знать, ты это осознанно сделала или он тебя заставил? — сказал отец, и трое мужиков уставились на меня.
— Романовский не брал меня силой. Черт побери! Мы уже взрослые, выпили… и расслабились — это произошло само собой! Никто из нас не думал о последствиях, — сжульничала я, к чему сейчас объяснять, зачем я это по-настоящему сделала. Боюсь, меня никто не поймет…
Я направилась к выходу, а мужчины молчали. Видно, поняли: навряд ли с меня можно вытянуть разумное оправдание. В свои апартаменты я пошла через потайной ход. Встречаться с Романовским сейчас мне крайне не хотелось. Пусть спустит пар на своих шлюхах! Я устала от его грубого обращения! Да и в первый раз он мог бы быть нежнее со мной. Пора дать ему это понять.
Наконец я добралась до душа. Жаль было выкидывать шелковый халат, но он больше не пригоден к ношению.
Сразу вспомнила песню про порванное платье: «ты пришла при параде, в красивом наряде? Но, увы, ее ночное проклятие. Ведь порвано платье, порвано платье…»
