Я встала и залезла руками в юбку и достала шнурок.
— У меня он на шнурке. Если ты в курсе традиций, то его может порвать только тот мужчина, с которым девушка помолвлена, — мой голос дрожал, когда я это говорила.
— Ну давай, помогу, порву хотя бы шнурок! — с иронией произнес Романовский и встал.
Илья подошел ко мне и взял в руки шнурок. Смотря мне в лицо, которое я отвернула, он, применив силу, порвал шнурок. Я достала золотой медальон и дрожащими руками положила на конверт. Затем снова села на стул, мои коленки дрожали.
Сейчас будет ажиотаж!
Мы все посмотрели на стол, где на белом конверте лежали два медальона верности. Василий тяжело выдохнул, а Романовский закрыл рот рукой и засмеялся. Ведь оба медальона были целыми — мы все еще жених и невеста!
— Не верю, ты блефуешь! — обратился он ко мне и усмехнулся. — Я прямо сейчас готов проверить тебя, трахнуть на столе при адвокате!
— Подбирай выражения, хам! — меня затрясло еще больше.
Пока мы гавкали друг на друга, адвокат сфоткал наши медальоны.
— Что ж, я покажу ваши медальоны шаману, но думаю, что его решение придет нескоро.
— Ничего страшного, я готова ждать ответа! — сказала я, ведь это так. — Пять лет ждала, один или пару дней погоду не сделают.
Романовский закурил, махнул рукой и уставился на меня, ухмыляясь во весь рот.
— А знаешь что, Василий, скажи великому, что я пока не стану разрывать эту помолвку, если она еще в силе.
— Что ты себе позволяешь? — я была готова кинуться на него с кулаками или расцарапать его наглую рожу.
— Арийская, ты ходячая проблема! Поэтому, чтобы ты не наделала глупостей, останешься пока что еще моей невестой. А то вдруг тебе стукнет в голову, и ты завтра приведешь нам нового жениха, — равнодушно высказался он.
— Скотина! — прошипела я сквозь слезы.
— Пусть так, но это сэкономит нам время и избавит от лишних проблем!
Я вскочила со стула, тот опрокинулся назад. Забрала свой медальон, так как я имела права его носить, и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
ГЛАВА 11
Романовский — словно буревестник, с его появлением мои чувства разбушевались.
После минувших событий я старалась избегать Медведя, держась от греха подальше. Душу глодала обида, а сердце сопротивлялось вспыхнувшим чувствам.
Этот мерзавец получил все! Я уверена, что не нужна Романовскому, он использует всех лишь для удовлетворения своих амбиций.
Но сегодня я должна отложить свою личную неприязнь в сторону, так как Романовского ожидает обряд посвящения в «господина острова». И чем это Медведь заслужил уважение местного шамана? Он уже и ойхонам — местному племени, успел понравиться!
После обряда у священного огня намечено чаепитие с вкусными блюдами. Для этого Романовскому подготовили юрту с девушками и плотным угощением. Я, как управляющая, должна проследить, чтобы господин остался доволен.
Еще как останется! Я такое задумала, что теперь Медведь запутается в моих коварных сетях!
Я завязывала на коновязи голубую ленточку, в знак того, что эта юрта — Романовского, когда ко мне тихо подошла жена шамана. На голове у нее красовалась высокая коническая шапочка, отороченная белым соболем, с красной бусиной на серебряном навершии.
На мне же была небольшая шапочка из бархата, со струящимися красными шелковыми кистями. И, как незамужняя девушка, я не носила безрукавку с перламутровыми пуговицами. Увы, пока замуж никто не берет!
— Я смотрю на тебя, и мне кажется, что тебя что-то беспокоит, моя девочка, — шаманка убрала мои косы за плечи, чтобы они не мешали.
Бэшэгты погладила меня по спине, по шелковому, расшитому орнаментами, халату. Она носила такой же: красный, отделанный мехом выдры, подпоясанный матерчатым васильковым кушаком, который подчеркивал стройную талию.
Это женщина знает меня с детства. Я ей как родная дочь, а она мне как мать. Когда моя мама умерла, я постоянно проводила время в женской юрте. Если бы не бэшэгты, я бы упала духом. А потом она поддержала меня в тот страшный период, когда Романовский бросил меня.
— Погадай мне на камешках, бэшэгты…
— Зачем? Он и так будет твой!
— Кто? — я удивленно посмотрела на шаманку: в узких, черных как ночь глазах искрилась радость.
— Новый господин острова! — она повернулась, и мы увидели вдалеке Романовского.
Медведя изрядно принарядили: темно-синий шелковый халат был подпоясан алым кушаком и украшен серебряными мелкими монетками. Голову покрывала маленькая шапочка из черного меха. На удивление Илье очень шел этот национальный костюм. Он в нем словно главный хан в гареме!
— Но я не хочу его… — Боже, кому я врала!
— Хочешь, иначе бы не просила погадать, — шаманка посмотрела в сторону Романовского. — Крепкий как медведь, хитрый как беркут и властный… Он вернулся, и уснувшие чувства в глубине твоей души проснулись.
— Я не буду рисковать своей честью, — я скрестила руки на груди и подошла к разгоревшемуся костищу.
— Ну тогда ты так и останешься в девках! Пойми же наконец, Медведь просто так бы не стал возвращаться за своей добычей… — настраивала меня шаманка на нужную волну. — И Медведицей!
— Этот Медведь и так уже все получил… — я посмотрела в пылающее сердце священного огня, спрятав руки в широкие рукава халата.
Бэшэгты наклонилась и прошептала мне в ухо:
— Когда ты отдашься ему, то станешь его! Девочка моя, вас связывает клятва! И пока она не разорвана великим шаманом, вы с Медведем по-прежнему жених и невеста…
— Но это лишь на время! — усмехнулась я над своей участью.
— Нет, это священный бог так решил. Сегодня или никогда! Пришло время сломать печати! — шаманка положила мне на плечо. — Будь мужественна! Иначе ты останешься в девках, и никто не возьмет тебя замуж! Не потому, что нельзя, а потому что потеряешь своего единственного! А потом… — бэшэгты улыбнулась, — ты приручишь Медведя!
В глубине души я понимала, что шаманка была права. Если я хочу остаться полноправной хозяйкой не только отеля, но и турбазы, то, естественно, должна выйти замуж за хозяина! Но у меня был один единственный шанс — провести ночь с Романовским в юрте хозяина. А после, его адвокат должен стать свидетелем, что мы с Ильей переспали.
Этот особый нюанс как раз был мне на руку. Традиция есть традиция! И сладкая месть! Бедненький, семья — не для него! Ха! Тогда он бросил меня, сейчас — не отвертится!
Когда обряд посвящения начался, я ушла. Все это время я была против, чтобы Романовский стал хозяином «Буревестника». Я не доставлю ему удовольствия присутствовать в обряде, когда ему на голову возложат лавры.
