Надежда яростно рылась в сумке на предмет отыскания записной
книжки и издала ликующий возглас, когда нашла. Теперь еще надо было найти там
телефон ее одноклассницы Виктории Львовны Залевской. После школы Виктория
поступила на химический факультет университета и два года назад на встрече
одноклассников сообщила друзьям, что стала заведующим кафедрой токсикологии
химико-фармацевтического института, что находится на Петроградской стороне, на
набережной реки Карповки. Профессором Виктория стала уже давно и в тот раз, на
встрече одноклассников, на поздравления со смехом отвечала, что карьеры она
никакой не сделала, а просто все приличные специалисты разъехались по миру, вот
она, как в известном анекдоте, и стала начальством.
Но никто ей не верил, потому что все знали, что Виктория –
ее в школе так и звали Викторией, никаких Вик и Витек она не признавала, –
все знали, что Виктория баба умная и кафедре токсикологии очень повезло, что
именно Виктория Львовна Залевская стала ее заведующей.
Надежда нашла телефон сразу – Виктория фамилию не меняла и
даже, кажется, замужем ни разу не была. Дома никто не отвечал, тогда Надежда
набрала рабочий и после недолгой беседы с секретарем добилась самой Виктории
Львовны. Та узнала Надежду по голосу сразу же, но жестким тоном произнесла, что
разговаривать сейчас никак не может – у нее через пять минут лекция.
– А после лекции? – заикнулась Надежда.
– После лекции привезут материал на срочную экспертизу, я
буду занята в лаборатории, так что звони домой вечером попозже, думаю, что
часам к одиннадцати я дома буду. Там и поболтаем.
– Вот еще, мне с тобой не болтать нужно, а по делу
проконсультироваться! – нисколько не обидевшись на жесткий тон, закричала
Надежда.
– Дело срочное? – строго спросила Виктория.
– Вопрос жизни и смерти! – сказала Надежда совершенную
правду. – Ты меня знаешь, по пустякам дергать не буду.
– Знаю, – согласилась Виктория. – Значит, через
полтора часа будь у входа в лабораторию, коротко мне расскажешь, а там
посмотрим. Все, Надя, студенты-олухи ждать долго не будут, разбегутся…
– Зинаида Павловна, есть у вас перчатки резиновые
потолще? – Надежда заметалась по квартире.
– Там, под ванной, лежат.
Надежда натянула перчатки и упаковала злополучный цветок в
три полиэтиленовых мешка.
– Так тебя, паразита, чтобы в транспорте никто не пострадал!
Зинаида Павловна, откройте все форточки и попейте чаю зеленого, он всякую дрянь
из организма выводит!
– Хуже не будет! – согласилась Зинаида.
Из-за чертовых пробок Надежда опоздала, и Виктория уже была
занята экспертизой. Надежду встретила симпатичная девушка и просила все
передать через нее. Надежда оставила ей цветок и записку, предупредив, чтобы
все отдали в руки самой Виктории Львовне как можно скорее.
* * *
Соня шла домой, уныло обходя лужи. На улице шел дождь, даже,
кажется, со снегом, и обходить лужи была делом неблагодарным, но Соня упорно
старалась найти место посуше. У самого дома ее забрызгал автомобиль. Скорее
всего он просто не заметил ее в темноте – маленькая фигурка со скрипкой пугливо
жмется к поребрику. Еще не видя испорченного пальто, Соня расстроилась, а
впереди у нее было еще одно испытание: темный подъезд. В последнее время она
всего боится, размышляла Соня, это уже становится чем-то патологическим. Ну в самом
деле: что такого ужасного с ней произошло? Тысячи молодых женщин также ходят по
улицам, но вряд ли они умирают со страху от такого заурядного явления, как
темный подъезд. Просто нервы расшатались, нужно отдохнуть и попить витаминов,
уговаривала себя Соня. Но она знала, отчего в последнее время всегда плохое
настроение и вскакиваешь по ночам, обливаясь холодным потом. Ее волновали
проклятые звонки. Кто он, этот человек, что звонит ей в любое время и говорит,
говорит таким горячечным больным голосом про то, как он, и только он, понимает
Сонину музыку, про то, что ей, и только ей, дан какой-то особенный дар, который
она должна беречь. Соню пугают его звонки, пугает сам звук его голоса, ей
кажется, что вместе с этим человеком в ее жизнь вошло что-то тягучее и
неприятное, как липкий ноябрьский туман.
Когда все это началось? Полгода назад он стал звонить. Но,
судя по разговорам, он знал про нее слишком много, он давно посещал концерты и
следил за ее работой. Иногда Соне казалось, что он следил за ней всю жизнь. Но
что она может сделать? Переехать обратно к родителям? Там отец нездоров, ему
трудно будет выносить ее бесконечные репетиции, а у мамы аллергия на запах
канифоли, которой натирают смычок. А вдруг этот человек станет звонить туда?
Придется рассказывать все родителям, они разволнуются.
Соня очень любит папу и маму, но когда год назад умерла
бабушка и оставила ей вот эту квартиру, Соня переехала сюда не раздумывая,
потому что при ее образе жизни лучше жить одной. Творчество утомительно для
близких людей. Но в последнее время Соня чувствует, что не может работать в
полную силу, – ее выматывают проклятые звонки. Отключить телефон? Но тот
тип неоднократно давал понять, что знает про нее все, он будет подкарауливать
ее после концертов.
Пожаловаться в милицию? Соня представила, как она приходит в
отделение, как, путаясь и смущаясь, объясняет дежурному суть дела, как
замолкает под сердитыми и недоуменными взглядами.
«Чего вы хотите? – спросят в милиции, и будут
правы. – Вас никто не оскорбляет, вам никто не угрожает. Какой-то мужчина
звонит вам и говорит, что ему очень нравится, как вы играете на скрипке…
Радуйтесь, милая девушка, что вам не звонят озверевшие от вашей игры соседи по
лестничной клетке. Тогда вы бы рисковали большим – к примеру, у кого-нибудь не
выдержат нервы и он спустит вашу скрипочку в мусоропровод. А так – ну,
какой-нибудь слишком назойливый поклонник… К тому же он даже не требует
немедленного свидания».
Да вряд ли в милиции с ней будут разговаривать так вежливо.
Скорее всего просто пошлют подальше, во всяком случае, ничем не помогут.
Соня совершенно не умеет убеждать людей в своей правоте. Она
не переносит грубости. Даже этому телефонному типу она не может сказать резко,
чтобы оставил ее в покое. Он ведь ничем ее не оскорбил…
Вот и выходит, что совершенно не с кем посоветоваться. И
заступиться за нее некому, она одинока, самое близкое существо – это ее
скрипка. Непосвященные не знают, какой это каторжный труд – играть на скрипке.
Некогда было прыгать на скакалке, потом ходить в кино и бегать на свидания. С
пяти лет, когда мама привела ее на подготовительное отделение музыкальной
школы, Соня надолго расставалась со скрипкой всего однажды. В третьем классе
соседский мальчишка толкнул ее. Чтобы не повредить скрипку, Соня упала на руку
и сломала ее. Два месяца она не могла заниматься, потом все началось снова. Во
дворе Соню не любили, считали гордячкой. Тот мальчишка, из-за которого она
сломала руку, больше не приставал – он полез на крышу за голубями и свалился с
шестого этажа.
