— Да как ты…
— А я? — вдруг выдал Глубоководный. — Я тоже хочу поучаствовать в человеческих развлечениях! Почему вы не представляете меня своим друзьям?
Я стёрла улыбку со своего лица и жёстко посмотрела заводиле в глаза, позволив ртутного цвета перьям проступить сквозь кожу.
— О, это не друзья, Глубоководный, — протянула я мечтательно. — Это мой поздний и сытный ужин.
27
*
— А почему ты их только надкусила? — спросил Глубоководный. — Не съела полностью?
Я вздохнула.
Мы сидели на кухне нашего нового дома и чинно пили чай. И, официально, это было одно из самых странных чаепитий, в которых мне доводилось участвовать. Определённо Глубоководный, сверкающий на меня невинными глазами взрослого ребёнка, и печальный Бэн, погрузившийся в свои мысли — та ещё компания.
Да и сама я, будем честны, не намного лучше этих двоих.
— Так почему? — спросил Глубоководный. — Если они — еда. Это было бы в разы питательнее! И ты даже ведь не припрятала их на случай, если вернёшься! А если разбегутся? Не понимаю я такой охоты.
Я вздохнула.
Ох, как же это всё сложно.
— Да, — признала я, помолчав. — Это было бы питательнее. Одной такой охоты хватило бы на пару месяцев привольной жизни при условии, что я буду пользоваться энергией на широкую руку… или на два года экономной жизни. Но тут есть проблема: я не хочу убивать. То есть, пытаюсь по возможности избежать этого.
— Почему? — удивился Глубоководный. — Ты ведь хищница, это — твоя природа.
— Я живу среди людей…
— И что? Я пробыл на поверхности достаточно, чтобы понять: люди тоже постоянно охотятся друг на друга. Как на морском дне. Даже хуже, может быть! Мы, хотя бы, боремся за выживание, так? Опять же, у нас, фоморов, есть иерархия. И пищевая цепочка. Что может быть природнее, чем это?
Я помедлила, заглядывая в чашку. Мне не хотелось бы об этом говорить. Очень. С другой стороны, напротив сидит, возможно, существо, вполне способное меня понять.
— Я жила так первые десять или пятнадцать лет своей жизни, — призналась я в итоге. — Руководствовалась одними только инстинктами. Даже не знала человеческой речи… У меня было всего несколько интересов: охота, полёты наперегонки с поездами и мусор.
— Мусор? — Бэн отвлёкся от своей таинственной внутренней драмы и смотрел на меня в шоке.
Ну да, мы никогда об этом не говорили, и он, кажется, привык считать, что это у него тут было самое трудное детство. Что, впрочем, по-своему всё же правда: быть проданным в рабство в семь лет — не самое лучшее начало жизни.
Я, по крайней мере, была свободна.
— Да, мусор. За доками в Нижнем Городе есть огромная свалка, куда выбрасывают всякое старьё. Я обожала летать там, выискивать всякие интересные вещи. Собственно, я там родилась, и это был мой дом… Не важно. Сам факт: у меня был один только облик пернатой змеи, один только голод с инстинктами, ничего больше. И знаете что? Пусть в той жизни и были свои плюсы (можно было не думать о завтрашнем дне, о последствиях и вообще ни о чём), но я бы не хотела к ней вернуться. А каждое убийство… оно как будто возвращает меня туда, к той безымянной, жалкой и одинокой змее. Той, у которой были только инстинкты — и больше ничего.
— А это так нужно? — склонил голову набок Глубоководный. — Пытаться быть похожими на людей? Мы ведь всё же не люди. И никогда ими не будем, какие бы у нас ни были обличья или аватары.
— Но это и не значит, что мы должны застрять в позапрошлом тысячелетии, — ответила я слегка раздражённо. — Люди развиваются, совершенствуются; мы вместе с ними. В наш просвещённый век фомор вроде меня может легко найти способ питаться, никого не убивая. И даже не причиняя особенного вреда. Взять хотя бы моменты, когда я на сцене… Конечно, это не накормит меня на несколько лет вперёд. И, возможно, мне будут тяжело даваться манипуляции с тенями. Но в общем и целом это отличный способ влиться в человеческую среду…
— Возможно, — сказал Глубоководный. — Но я убил и съел тех, кто хотел продать меня.
— Вас хотели продать?..
— Они посчитали меня, цитата, “бесхозным магом с лёгкой дебильностью”. Пришлось их немного… разочаровать.
— Правильно сделали, — буркнул Бэн. — И, может быть, из Райдара тоже получился бы отличный ужин для вас. Так бы он никому больше не навредил.
— После моего ужина ему и так восстанавливаться несколько месяцев, — ответила я успокаивающе. — Ничего не вспомнит, неделю пролежит с жуткой мигренью, потом будет мучиться слабостью и кошмарами, а также… кхм… в общем, подвиги на любовном фронте тоже будут ему недоступны. Так что, ничего приятного ему не светит.
— Он заслуживает худшего, — заметил Бэн хмуро.
— Я не судья, чтобы решать, кто и чего заслуживает, — заметила я сухо. — С другой стороны, ты всегда можешь меня убедить. Не хочешь рассказать, во что ты влип? И что произошло между вами на самом деле?
Бэн поморщился и немного виновато покосился на меня.
— Лисси, прости, — сказал он. — Меньше всего на свете я хотел, чтобы это отразилось на тебе.
— Бэн, мы оба знаем, что мне обедом больше или обедом меньше — всё едино. Но есть один нюанс: они выбрали меня, потому что считали самым слабым звеном. А что было бы, если бы они обратили внимание на тётю Ленну, например?
— Да а её-то в чём обвинять? То есть… Я не вижу ничего плохого в том, что ты поёшь, — быстро добавил он. — И в том, что ты носишь откровенные наряды. Это — часть работы, в конечном итоге!.. Но это то, за что они смогли зацепиться. А в случае с тётей Ленной, что может быть не так? В их глазах она — почтенная женщина, мать. Им нечего предъявить ей.
Я грустно улыбнулась.
— Ох Бэн… Сразу видно, что ты никогда по-настоящему не жил раньше в такой атмосфере. Можно подумать, ты сам не понимаешь, насколько легко и просто можно найти, к чему придраться — если очень хочется придраться, конечно? Они могут решить, что она, например, неправильно на кого-то смотрит. Или не носит традиционную одежду. Или одна Бездна знает, что ещё. Сложно ли придумать, в общем-то?
Я вздохнула и побарабанила пальцами по столешнице.
— Нет, тут спасает то, что они не знают о реальной взаимосвязи между нами, — отметила я. — Думают, что ты просто работаешь с папой Джумой, и потому мы в итоге поселились в соседних апартаментах. Но это вопрос времени, знаешь? Так что давай мы оставим уловки и ты всё же объяснишь, что не поделил с этим Рейдаром? Девушку?
— Скорее, место при почтенном Аджаве, — Бэн передёрнул плечами. — Лисси, для начала: не думай, что я сделал что-то плохое. Это не так. И я благодарен твоей семье. Но в этом-то и проблема, да? Я не могу всё время сидеть у твоего дяди на плечах.
