Тех, кто больше всего распускал руки, я отправляла в страну снов, выпивая их энергию, но не переставала думать: а как бы пришлось обычной человеческой девушка на моём месте? В душном костюме, посреди запаха перегара и дешёвых духов, с ощущением чужих липких рук на коже, боли в ногах, усталости от бессонной ночи и охрипшего от пения горла — примерно так выглядит карьера певицы в самом начале.
Разумеется, у меня, как у селенити, свои преимущества. Я могу защитить себя от пьяных домогательств, моя регенерация в разы выше, чем у человека, каблуки не кажутся такой уж проблемой, а усталость можно частично восполнить чужой энергией.
Но это всё равно тяжело.
Хочется тишины, побыть в одиночестве, снять с себя дурацкий костюм, неприятно липнущий к телу… Одно радует — солнце уже почти взошло, осталось спеть ещё песни две, не больше. Только вот я не успею сегодня поспать: уже в обед я должна петь на празднике для дочери одного из торговцев. А вечером — в одном из музыкальных клубов. Что поделать? Новый Год для певцов никогда не будет простым временем.
… И в этот Новый Год
к вам придёт
Фея-кренделёк,
оу-оу!
На этом сомнительном обещании издевательство над моим вкусом наконец-то закончилось. Зал утонул в радостных криках.
— Лирическую! Ик!.. Спой лирическую!
— Про прекрасного принца!
Я прикусила губу. Что же, признаю: эта песня — лучшая из написанных мной. И я люблю петь её… примерно так же сильно, как ненавижу.
Я сделала знак моим импровизированным музыкантам, чтобы умолкли: так уж вышло, что для этой песни я всегда играла сама. И выбирала для этих целей бас-гитару.
Конечно, рояль бы был бы уместнее, учитывая обстоятельства. Но, во-первых, его проблемно было бы таскать за собой, а во-вторых…
Рояль — это для Или. И слишком про него.
Я подошла к шкатулке и повернула ключ на нужное деление, наполняя воздух шорохом маракасов и ударами основного ритма. Гитара легла в руки, будто ластилась, как огромный кот. Я ласково провела пальцами по струнам, заставляя инструмент мурлыкать вступление, медленно и печально.
Мой голос нынче был под стать внешности — густое, бархатистое контральто. Это было идеально в сочетании с битами и гитарой, пришедшими с островов и считавшимися неправильной музыкой. Музыкой бедняков.
Забавно: раньше я пела лишь классику, стараясь угодить высшему свету. Теперь же мне наплевать на их мнение, и это ощущается… правильней. В разы.
Как та музыка, что вырывалась из-под моих пальцев. Как те слова, что поплыли над полным пьяных парочек залом.
Счастлив ли ты с ней?..
Я думаю об этом каждый день
Не находя ответа.
Помнишь ли меня?...
Я не спрошу, ведь мы с тобой
Останемся секретом…
Я замолчала на миг, позволяя мелодии нарастать и смениться ритму.
Я променяла тебя на маску,
Я променяла тебя на бренность дней.
Я так хотела волшебной сказки,
Но я совсем, совсем, совсем
Не была готова к ней.
Твой замок пылает огнями,
Мои улицы черны от грязи и тьмы.
Ты стоишь на вершине мира
А я вечно, вечно, вечно
Живу взаймы.
Поймёшь ли ты меня,
о прекрасный принц?
Встретишь ли меня,
о прекрасный принц?..
“Я не была готова, что это будет так больно, — думала я, ударяя по струнам сильнее, позволяя музыке растекаться полноводной рекой припева. — Не думала, что всё так обернётся.”
И я не знаю как быть, когда мне
Всегда нужно бежать по кругу,
Раня ноги об острые камни,
Не опуская усталые руки.
И я не знаю, что остаётся
Делать Золушке после бала,
Если он никогда не вернётся,
Если туфельку не оставить…
Что… Что делать ей?
И как забыть его?..
Я сыграла ещё несколько аккордов и застыла, чувствуя, как подрагивают кончики пальцев. В горле стоял ком.
Почему это так больно до сих пор? Как это может быть настолько больно?..
— Эй, чего ты там застыла! Давай что-то задорное!
— Точно! Про весёлых вдовушек!— пьяные голоса ворвались в мир моих чувств и воспоминаний, грубо вырывая в реальность.
Я несколько раз глубоко вздохнула, подавляя боль в груди, и растянула губы в весёлой улыбке.
Что же, теперь поём про весёлых вдовушек, верно? Желание заказчика — закон!
26
Полчаса спустя я, с наслаждением стянув с себя отвратительный костюм, оставила крохотную каморку, служившую мне раздевалкой, и вышла навстречу вел-лерскому зимнему рассвету.
Прохладный воздух, пахнущий дымом, мусором и морозом, показался мне сладким до невозможности. После запахов перегара, немытых тел и чужой рвоты — уже вполне себе удовольствие. И даже серые очертания заводов имеют своё собственное, томное и притягательное, очарование...
— Долго ты, — голос Бэна вырвал меня из раздумий. Он вышел из тени, пряча руки в глубоких карманах. Кончики его косиц, выглядывавшие из-под кепки, покрылись инеем, что придавало названному братцу вид совершенно фантасмагорический.
— Да как обычно, — пожала я плечами. — Зачем ждал-то?
— Чтобы тебе одной не ходить ночью. Разве не очевидно?
Я насмешливо выгнула бровь:
— Серьёзно? Мы ведь оба знаем, что я — один из пунктов в списке самого страшного, что только может встретиться на этих улицах. Зачем мёрзнуть зря?
