В 1994 году президент-демократ Билл Клинтон попал под расследование за подозрительные вложения средств в корпорацию Whitewater Development. Республиканцы обвиняли его и его жену Хиллари Клинтон в серьезных преступлениях, вплоть до мошенничества. Голдуотер был уже седовласым восьмидесятипятилетним стариком и ходил, опираясь на палку. Он не особенно любил президента. Однажды он заявил журналисту, что Клинтон «ни шиша не знает» о зарубежной политике, и добавил: «Самое лучшее, что Клинтон мог бы сделать, — я, кажется, написал ему письмо об этом, но не уверен, — держать рот закрытым»
[216].
Однако Голдуотер целую ночь просидел над документами по делу Whitewater, желая составить беспристрастное мнение. Назавтра он позвал к себе домой журналистов, чтобы поделиться выводами: у республиканцев нет оснований обвинять Клинтона. «Я пока не видел ни одного доказательства, что это и впрямь настолько крупное дело», — объявил он
[217]. Другие республиканцы не обрадовались. В штаб-квартиру партии и в редакции консервативных радиостанций посыпались гневные звонки. Один ведущий ток-шоу ворчал: «Голдуотеру следовало бы знать, что, когда твоя партия идет по горячему следу и облаивает дерево, не время отзывать собак»
[218].
Ответ Голдуотера на критику был очень типичным. «Знаете что? — сказал он. — Мне плевать».
Пройдете ли вы идеологический тест Тьюринга?
В 1950 году Алан Тьюринг — выдающийся ученый, занимавшийся информатикой, — предложил тест, с помощью которого можно выяснить, действительно ли искусственный интеллект обладает сознанием. Сможет ли он выдать себя за человека? Если несколько судей побеседуют и с искусственным интеллектом, и с живым человеком, смогут ли они определить, кто где?
Теперь это называется тестом Тьюринга. Идеологический тест Тьюринга, предложенный экономистом Брайаном Капланом, следует примерно той же логике
[219]. Он позволяет определить, действительно ли вы понимаете некую идеологию. Можете ли вы объяснить ее суть, как объяснил бы ее приверженец, — достаточно убедительно, чтобы другие люди не могли отличить вас от подлинного сторонника этой идеологии?
• Если вы думаете, что Haskell — лучший язык программирования, сможете ли вы объяснить, почему некоторые люди его ненавидят?
• Если вы сторонник легальных абортов, способны ли вы объяснить, почему кто-то может быть против них?
• Если вы считаете, что изменение климата — серьезная проблема и что это очевидно, можете ли вы сказать, почему некоторые люди относятся к таким заявлениям скептически?
В теории вы могли бы обратиться к своим идеологическим противникам, чтобы они решили, успешно ли вы прошли тест. Но такое не всегда возможно. На это нужно много времени, и порой трудно найти представителей другой стороны, которые вас добросовестно и непредвзято выслушают. Я использую идеологический тест Тьюринга в основном как нечто вроде Полярной звезды — идеального компаса, помогающего выбрать направление мысли: «Когда я описываю другую сторону в споре, похоже ли мое описание на то, что они могли бы действительно сказать или рекомендовать?»
Если измерять попытки по такому стандарту, большинство из них окажутся неудовлетворительными
. В качестве примера приведу попытку одной либеральной блогерши смоделировать консервативное мировоззрение. Начинает она так: «Если я могу хоть что-нибудь сказать в этот мрачный час, когда мир трещит по швам, я скажу вот что: консерваторы, я вас понимаю. Возможно, вы не ожидаете услышать нечто подобное от либерала, но тем не менее. Я вас понимаю»
[220]. Начало прочувствованное, но попытки блогерши ощутить эмпатию к консерваторам быстро вырождаются в карикатуру. Вот как блогерша представляет себе взгляды консерваторов по различным вопросам:
О капитализме: «Те, кто наверху, должны иметь как можно больше. Таков естественный порядок… Это не секрет: просто не надо быть ленивым. Почему все такие бедные и такие ленивые?»
О феминизме: «Эти феминистки шумят, требуют, занимают место… кем они себя воображают?»
Об абортах: «Это же смешно… чтобы женщины могли сами принимать такие радикальные решения».
О сексуальных меньшинствах и трансгендерах: «Они не должны существовать. Они — ошибка. Иначе быть не может. Но погодите… Ведь Бог не ошибается… О ужас. Вы уже не понимаете, что происходит, и вам это не нравится. У вас голова идет кругом. Действительность выходит из-под контроля…»
Не нужно даже собирать аудиторию из консерваторов, чтобы понять: эти заявления не пройдут идеологический тест Тьюринга. «Консервативный» взгляд этой блогерши на капитализм звучит как речь разбойника из мультфильма. Рассуждения о женщинах, занимающих места и принимающих решения, — это формулировки либералов, говорящих о феминизме, а не консерваторов. А когда она изображает консерватора, вдруг осознающего, что его взгляды на геев и трансгендеров внутренне противоречивы («Они — ошибка. Иначе быть не может. Но погодите… Ведь Бог не ошибается…»), это выглядит как плевок в сторону консерваторов, от которого она не смогла удержаться.
Пытаясь говорить как консерватор, эта блогерша неминуемо соскальзывает обратно в собственный голос — голос либерала, ненавидящего консерватизм. Общий эффект напоминает анекдот про мальчика, принесшего учительнице записку: «Дорогая учительница, Бобби вчера не пришел в школу, потому что болел. Подпись: моя мама».
Идеологический тест Тьюринга обычно считают проверкой знаний: насколько глубоко вы понимаете взгляды своих оппонентов? Но он также проверяет эмоциональную сторону дела: достаточно ли вы держите свою идентичность под контролем, чтобы ваша попытка воспроизвести взгляды оппонентов не превращалась в карикатуру?
Само желание пройти идеологический тест Тьюринга уже говорит о многом. Люди, очень бережно относящиеся к своей идентичности, часто пугаются самой мысли о возможности «понять» взгляды, которые считают отвратительно ошибочными или вредными. Это кажется пособничеством врагу. Но если вы хотите, чтобы у вас был шанс действительно переубедить других, а не просто возмущаться тем, как они ошибаются, вам необходимо понимать их точку зрения.
