– Наваливайтесь, Джим. Надеюсь, вам понравится.
Я посмотрел на свою тарелку. Парадный ужин по Колему – по утке на нос, и все. Он уже уписывал свою за обе щеки, и я попробовал мою, но тут же столкнулся с некоторыми трудностями: мой коллега удалил далеко не все перья, и мне пришлось немало повозиться с обуглившимися стержнями.
Однако Колема ничто, казалось, не смущало: он стремительно расправился со своей уткой и со вздохом удовлетворения откинулся на спинку стула. Меня удивила его быстрота, но я тут же сообразил, что он, вероятно, не ел уже сутки.
Ни десерта, ни кофе – и довольно скоро он меня выпроводил.
Хелен вернулась домой около десяти.
– Ну, как прошел твой день с Колемом? – спросила она, снимая жакет.
Я потер колено. Почему-то ответить на этот вопрос было нелегко.
– Получил большое удовольствие. Было весело… увлекательно… необыкновенно… – Я никак не мог найти подходящее слово. – Совсем не то, к чему мы привыкли.
Она засмеялась:
– Ты просто охарактеризовал Колема.
– Вот именно! – Я засмеялся следом за ней. – Это был день Колема.
Маг и волшебник Зигфрид Фарнон
– Звонил старик Уильям Холи, – сказал Зигфрид, кладя трубку. – Голос совсем расстроенный. Теленок у него лежит замертво, вот-вот сдохнет, а у бедняги их и так мало. Поторопимся!
Я оторвался от книги вызовов.
– Но мы же должны в десять удалить опухоли у лошади полковника Фултера.
– Знаю. Но ферма Холи как раз по дороге, и мы успеем.
Такая привычная ситуация! Зигфрид предвкушает, как будет оперировать лошадь – его страсть, рядом сижу я, анестезиолог, а у нас за спиной погромыхивают на эмалированном лотке только что стерилизованные инструменты. А погода прекрасная, что очень кстати, ведь оперировать предстоит под открытым небом.
Через три мили мы свернули на узкий проселок и вскоре увидели дом Холи – по размерам немногим больше серых каменных сараев, разбросанных по верхним склонам зеленых холмов. Для меня эти приземистые крепкие сараи и нескончаемые каменные узоры стенок, разрисовывающие пастбища над нами, были своего рода символом йоркширских холмов. И, глядя на них из окна машины, я снова думал, что нигде в мире ничего подобного, наверное, нет.
Фермер, чьи седые волосы выбились из-под потрепанной кепки, с тревогой смотрел на Зигфрида, нагибавшегося над теленком, неподвижно распростертым в углу коровника.
– Так что это, мистер Фарнон? – спросил он. – Я такое впервые вижу.
Мольба в его взгляде мешалась с глубокой верой. Зигфрид был его кумиром, чудотворцем, на счету которого было множество волшебных исцелений задолго до того, как я приехал в Дарроуби. Уильям Холи принадлежал к племени простодушных непритязательных фермеров, которое еще сохранялось в пятидесятых, но с тех пор давно растаяло под жгучими лучами науки и образования.
Зигфрид сказал озабоченно:
– Очень странно! Ни поноса, ни пневмонии. А малыш лежмя лежит.
Он тщательно и методично водил стетоскопом по маленькому телу, прослушивая сердце, легкие и брюшную полость. Измерил температуру, раскрыл рот, осмотрел язык и горло, проверил глаза и провел ладонью по палевой шерстке. Затем медленно выпрямился, продолжая смотреть на неподвижного теленка. Потом вдруг обернулся к старику.
– Уильям, – сказал он, – будьте добры, принесите мне кусок шпагата.
– А?
– Кусок шпагата, пожалуйста.
– Веревочку?
– Ну да. Примерно такой длины. – Зигфрид широко развел руки. – И пожалуйста, побыстрее.
– Сейчас… сейчас принесу. Да только где же такую взять? – Он умоляюще посмотрел на меня. – Вы не подсобите, мистер Хэрриот?
– Конечно. – Я поспешил следом за ним из коровника.
За дверью он вцепился в мою руку. Нетрудно было догадаться, что с собой он меня позвал, только чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Это для чего же ему веревочка понадобилась?
Я пожал плечами:
– Понятия не имею, мистер Холи.
Он радостно кивнул, словно ничего другого не ждал: откуда простому ветеринару было знать, что замыслил мистер Фарнон, легендарный маг и волшебник, который, демонстрируя свое искусство, применял неслыханные средства – клубы фиолетового дыма для излечения хромающей лошади, дырки в яремной вене, чтобы набрать целое ведро крови и тем исцелить ламенит. Старый Уильям наслышался этих историй и не сомневался, что мистер Фарнон способен поставить его теленка на ноги при помощи обрывка шпагата.
Но, к его большой тревоге, мы метались по дому и ничего подходящего не находили.
– Чтоб ему! – буркнул мистер Холи. – У меня же тут всегда висит моток бечевки, и на тебе! Запропастился куда-то. И всегда я в веревочках путаюсь, а тут вот ни единой! Что он подумает! Фермер – и ни одной веревки?
Он оглядывался в настоящей панике и вдруг увидел веревку, валявшуюся на кипе пустых мешков.
– Как она, мистер Хэрриот? Нужной длины?
– По-моему, да.
Старик схватил ее и побежал в коровник со всей быстротой, на какую были способны его ревматические ноги.
– Вот, пожалуйста, мистер Фарнон, – пропыхтел он. – Я не очень задержался? Он еще жив?
– Да, конечно. – Зигфрид взял веревочку, приподнял, определяя на глаз ее длину, а потом, пока мы взирали на него затаив дыхание, ловко ею подпоясался.
– Большое спасибо, Уильям, – сказал он, – так куда удобнее. Я не могу работать, если этот халат распахивается, чуть я наклонюсь. Вчера две пуговицы отлетели. Корова подцепила рогом и рванула. Со мной такое постоянно случается.
– А… Но… веревка-то… – Лицо старика даже сморщилось от разочарования. – Значит, теленку моему помочь вы не можете?
– Конечно могу. С чего вы взяли, что ему нельзя помочь?
– А… вы знаете, что с ним?
– Конечно. У него КЦН.
– А это еще что?
– Кортико-церебральный некроз. Заболевание мозга.
– Название какое-то страхолюдное. В мозгу, значит? Так дело плохо?
– Вовсе нет. Сделаю ему внутривенное вливание витамина В. Обычно это сразу ставит их на ноги. Ну-ка, подержите ему голову. Видите, как она завернута к спине? Это называется опистотонус – типичный симптом.
Зигфрид быстро сделал инъекцию и выпрямился.
– Завтра утром кто-нибудь из нас заглянет к вам по дороге на вызов. И готов об заклад побиться, что ему станет намного лучше.
На следующее утро заехал я, и, действительно, теленок уже с аппетитом ел, а Уильям Холи был очень доволен.
– Видно, мистер Фарнон дал ему сильную штуку, – сказал он.
