«Что же, – думал я, – случай, увы, слишком обычный в ветеринарной практике. Жизненный срок четвероногих друзей чересчур короток». Но мне было по-особому скверно – я ведь так и не установил, что случилось с моим пациентом. Я был в полном недоумении.
На следующее утро я с удивлением увидел, что в приемной сидит Дик Фосетт с картонкой на коленях.
– Что случилось? – спросил я поспешно.
Он не ответил. По лицу же ничего нельзя было прочесть, и пока мы шли в смотровую, и пока он развязывал шнурки. Когда он откинул крышку, я приготовился к худшему, но, к моему изумлению, черный котик выпрыгнул на стол и потерся мордочкой о мою руку, урча, как мотоцикл.
Старик засмеялся, и его худое лицо преобразилось.
– Ну, что скажете?
– Просто не знаю, Дик. – Я тщательно осмотрел Игруна. Все оказалось абсолютно нормальным. – И могу сказать только одно: я очень рад. Это похоже на чудо.
– Вот уж нет, – ответил старик. – Его ваш укол выручил. Прямо колдовство какое-то. Большое спасибо.
Я тоже был ему благодарен, но что-то продолжало меня тихонько грызть. Ведь я так и не установил… ну да ладно! Слава богу, что все хорошо кончилось!
Случай этот благополучно изгладился бы из моей памяти, но три дня спустя Дик Фосетт вновь появился в приемной со своей картонкой. В ней, неподвижно вытянувшись, лежал в коме Игрун – совсем как в первый раз.
В полном ошеломлении я вновь его осмотрел, повторил инъекцию, и на следующий день котик опять был совершенно здоров. Я оказался в положении, бесконечно знакомом любому ветеринару, когда болезнь ставит тебя в полный тупик и ты с нарастающим страхом ждешь трагического исхода.
Неделя прошла спокойно, а потом позвонила миссис Дагган, соседка Дика.
– Меня просил позвонить мистер Фосетт. Кот у него приболел.
– Что с ним?
– Да лежит вытянувшись, будто обмер.
Я с трудом подавил крик отчаяния.
– Когда это произошло?
– Утром увидели. А мистер Фосетт не может принести его к вам. Ему самому неможется. Лежит в постели и не встает.
– Очень грустно. Я сейчас же заеду.
Вновь та же картина. Почти безжизненное тельце лежало неподвижно на кровати Дика. И сам Дик выглядел ужасно – землисто-бледный, исхудавший еще больше. Но он все-таки сумел встретить меня улыбкой.
– Похоже, ему опять требуется ваше чудотворное зелье, мистер Хэрриот.
Наполняя шприц, я отгонял мысль, что тут и впрямь замешано колдовство. Только инъекция к нему никакого отношения не имела.
– Загляну завтра, Дик, – сказал я. – Надеюсь, вам станет получше.
– Ничего мне не сделается, лишь бы малыш был здоров. – Старик протянул руку и погладил блестящую шерстку. Не рука, а обтянутые кожей кости, и смертельная тревога в глубоко запавших глазах.
Я обвел взглядом неуютную комнатушку, надеясь на еще одно чудо.
Честно говоря, я не удивился, когда на следующее утро вошел к Дику и увидел, что Игрун прыгает по кровати, гоняясь за бумажкой на веревочке, которую старик водил по одеялу. Облегчение было большим, но туман моего невежества просто душил. В чем, черт побери, дело? Бессмыслица какая-то! Ни одной болезни с такими симптомами не знаю, да и навряд ли отыщу ее, даже если перелистаю все ветеринарные справочники.
Впрочем, когда котик, выгнув спину и мурлыча, потерся о мою руку, я был достаточно вознагражден. Дику же только это и требовалось. Он улыбался и выглядел заметно бодрее.
– Вы все время его на ноги ставите, мистер Хэрриот. Не знаю, как уж вас и благодарить. – Тут в его глазах снова мелькнула тревога. – Но с ним так и дальше будет? Я все боюсь, что в следующий раз он не очнется.
То-то и оно! Я сам этого боялся, но ответил обнадеживающе:
– Возможно, Дик, это временная стадия и больше причин беспокоиться у нас не будет.
Но обещать я ничего не мог, и старик знал это.
Миссис Дагган проводила меня до двери, и на крыльце я столкнулся с нашей районной фельдшерицей.
– Добрый день, – сказал я. – Вы к мистеру Фосетту? Так жаль, что он болен.
Она кивнула:
– Бедный старичок. Это так тяжело!
– О чем вы? Или у него что-то серьезное?
– К сожалению. – Губы у нее сжались, и она отвела глаза. – Он умирает. Рак. И угасает очень быстро.
– Господи! Бедняга Дик! Всего несколько дней назад приносил своего кота. И ничего не сказал. А он знает?
– Да, знает. Но в этом он весь, мистер Хэрриот. Держится как может. И ему никак не следовало выходить.
– А он… он… сильно страдает?
Фельдшерица пожала плечами:
– Боли теперь, конечно, бывают, но мы стараемся их облегчить. Я делаю ему инъекции, и у него есть микстура, чтобы самому принимать, если понадобится. Руки у него так трясутся, что налить ее в ложку он не в состоянии. Конечно, миссис Дагган помогла бы, но он такой независимый! – Она улыбнулась. – Наливает микстуру в блюдечко и черпает ложкой оттуда.
– В блюдечко… – В тумане вдруг забрезжил луч света. – Но что за микстура?
– А! Героин с петидином. Доктор Аллинсон всегда прописывает.
Я схватил ее за руку:
– На минутку вернусь с вами.
Старик посмотрел на меня с удивлением:
– Что случилось, мистер Хэрриот? Забыли что-нибудь?
– Нет, Дик. Просто хочу задать вопрос. Вкус у вашей микстуры приятный?
– Да, сладенькая такая. Глотается легко.
– И вы наливаете ее в блюдечко?
– Верно. Руки меня не слушаются.
– А когда принимаете ее на ночь, в блюдечке что-нибудь остается?
– Остается. А что?
– Так вы же ставите блюдечко у кровати, верно? А Игрун спит возле вас…
Старик уставился на меня.
– Так, по-вашему, малыш его вылизывает?
– На что угодно спорю: вылизывает!
Дик откинул голову и расхохотался. Смеялся он долго и весело.
– А потом спит как убитый! Оно и понятно: я тоже носом клюю!
Я смеялся вместе с ним.
– Теперь все понятно, Дик. Как примете микстуру, блюдечко убирайте в тумбочку, хорошо?
– Само собой, мистер Хэрриот. А Игрун больше так валяться не будет?
– Никогда!
– Это вот хорошо! – Он сел на постели, взял Игруна и нежно прижался к нему лицом. Потом радостно вздохнул и посмотрел на меня. – Значит, мистер Хэрриот, теперь и беспокоиться не о чем.
На крыльце, второй раз прощаясь с миссис Дагган, я оглянулся на дверь.
