Моя вторая авария случилась два года спустя, когда я совершал свой первый полет на Ме-109Е после обучения на Ме-109D. Это произошло в Бернбурге. На модели Е был установлен более мощный мотор «Даймлер-Бенц», и я осознал это как-то слишком неожиданно – у меня подломились шасси во время рулежки. Это было не слишком хорошее начало.
Мы провели полгода в Бернбурге и еще шесть месяцев в Бад-Айблинге чуть южнее Мюнхена, потом меня вместе с моей истребительной группой в середине марта 1938 года перебросили в Вену. Бад-Айблинг был чудесным местом, а моей эскадрильей командовал Ханнес Траутлофт. Это было как раз перед тем, как его и Галланда перевели в Легион «Кондор». С нами снова оказались Штайнхоф и Приллер. Мы служили в Венской истребительной группе I./JG-138. Меня назначили адъютантом группы. Во время Польской кампании группа получила номер I./JG-76. Затем в апреле 1940 года номер поменяли еще раз на II./JG-54, как раз перед самым началом наступления во Франции.
Мы прикрывали в качестве воздушного эскорта Ju-52/3m, на котором летал Адольф Гитлер. В Асперне нас слили с австрийской эскадрой JG-2 и разделили на две группы. Одна осталась в Вене, вторая вернулась в Бад-Айблинг. На этот раз меня назначили адъютантом венской группы, которая входила в состав ZG-76 до начала Второй мировой войны. 1 апреля 1939 года я стал командиром истребительной эскадрильи 1(J) /ZG-76, которая состояла, в основном, из австрийцев. Я получил звание обер-лейтенанта, и, как командира эскадрильи, меня стали называть штаффель-капитаном. Летчики были великолепными и прекрасно обученными.
Как раз перед началом войны нашу группу перебросили в Верхнюю Силезию к северо-востоку от Бреслау, который поляки теперь называли Вроцлавом. За первые два дня войны мы даже не увидели ни одного вражеского самолета, но на третий день, когда я летел в составе звена из 4 самолетов, мы получили по радио сообщение, что польские бомбардировщики атаковали немецкие войска.
Мы прилетели в указанный район и увидели три PZL P-23, и я немедленно атаковал центральный самолет. Однако я сделал это совершено по-детски, и прежде чем я успел открыть огонь, польский стрелок меткой очередью разбил мне мотор. Кабину наполнил дым, вынудив меня сбросить фонарь и совершить вынужденную посадку на ничейной земле. Я побежал прочь, чтобы укрыться в небольшой рощице, потом подошли наши и забрали меня. Так я получил свой первый урок: «Подумай перед тем, как начать атаку, используй голову, а не мышцы». Меня сбивали семь раз за время войны, но я ни разу не пользовался парашютом. Мне также повезло в том, что я ни разу не был серьезно ранен.
Свою первую победу я одержал 12 мая 1940 года во время Французской кампании, на третий день после начала наступления. Мы взлетели со своей базы в районе Трира на реке Мозель. Мы патрулировали в районе Седана звеном из 4 самолетов. Здесь мы встретили двухмоторный легкий разведчик «Потез-63». Я должен был атаковать первым, за мной следовали трое остальных. Я дал очередь, и из левого мотора повалил дым.
Отлично, «потез» сел на брюхо, экипаж выскочил из машины, но рядом были наши солдаты. Однако мы хотели увидеть, как самолет сгорит, поэтому когда летчики отбежали подальше, мы обстреляли самолет и подожгли его. Мы расстреляли весь боекомплект по этому подранку. Судя по всему, в этот день я забыл свой собственный совет «Используй голову», потому что нас внезапно атаковали 9 французских истребителей «Кертисс Р-36» (Р-75А). Нам оставалось лишь дать полный газ и поскорее удрать на свою базу.
Это было, разумеется, глупо, однако не только возраст, но и боевой опыт требуется, чтобы научиться летать. Да, война во Франции продолжалась только до июня, но над Дюнкерком мы впервые столкнулись с английскими «спитфайрами». Мы должны были прикрывать наши войска, которые захватывали мосты и обеспечивали дороги для наших танков. Последовали тяжелые воздушные бои. Я потерял двух пилотов – первые потери моей эскадрильи – не добившись никаких успехов. Мы также приобрели ценный опыт, который заставил нас в дальнейших боях со «спитфайрами» вести себя очень осторожно.
Мой второй бой со «спитфайрами» произошел севернее Руана, где мы увидели большую группу английских истребителей, летевших в строю, который мы называли «идиотской змейкой» – каждый следующий самолет летел чуть сзади и чуть ниже ведущего, качаясь взад и вперед. Я пошел в атаку на «спитфайр», который счел последним, но другой прострелил мне радиатор, который был самой уязвимой деталью Ме-109. Я был вынужден садиться, когда у меня заклинило мотор.
После окончания Французской кампании мы в течение месяца базировались возле Амстердама, прикрывая нефтеперегонные заводы. 8 августа 1940 года, ровно за пять дней до «Адлертага» (операции люфтваффе по уничтожению Королевских ВВС), нас перевели на аэродром подскока чуть южнее Кале. Мы все еще были 1(J)/ZG-76, однако нас подчинили JG-2, и мы летали над Англией до 30 ноября 1940 года. Бои над Ла-Маншем были особенно упорными, и мы потеряли многих пилотов. Часто это происходило из-за приказов, отданных Герингом. Он хотел, чтобы истребители оставались с бомбардировщиками, чтобы отгонять британские истребители. Но происходило прямо противоположное.
«Харрикейны» охотились за «дорнье» и «юнкерсами», но в особенности за «штуками», а «спитфайры» связывали нас боем. Единственным способом остаться в живых было нарушить глупый приказ. Некоторые командиры, такие как Макс Ибель и Галланд, игнорировали приказы, и их пилоты добились больших успехов. Королевские ВВС были укомплектованы высокопрофессиональными пилотами, и пара боев запомнилась мне, как самые упорные дуэли один на один за всю войну.
Первую стычку я помню прекрасно. В июле 1940 года мое звено (Schwarm) летело на 2000 метров выше строя Do-17. Мы увидели «харрикейны», набирающие высоту для атаки, и «спитфайры», поднимающиеся навстречу нам. Я приказал двум моим пилотам заняться «харрикейнами». Я со своим ведомым, которого мы называли Rottenflieger, повернули навстречу четырем «спитфайрам». Переворотом мы атаковали их. Я обстрелял одного, и он задымился, «спитфайр», которого атаковал мой ведомый, взорвался. Остальные два проскочили между нами и развернулись, чтобы атаковать. Но мы пошли вверх, используя скорость пикирования для набора высоты.
Я оглянулся и увидел «спитфайр» всего в 20 метрах позади себя. Я также увидел вспышки пулеметов. Я увидел, как трассы пролетели мимо моей кабины, и услышал несколько шлепков, но затем мой ведомый сбил его. Затем он в свою очередь был сбит «спитфайром». Я сумел отвернуть и сам сбил «спитфайр», который сбил моего ведомого. Все это выглядит довольно запутанно, но таков воздушный бой. Мои два летчика, которые были сбиты, опустились на парашютах в Ла-Манш, однако их вскоре подобрали. У меня была одна подтвержденная победа, одна вероятная и один подбитый. Четыре «харрикейна» были сбиты и два были повреждены. В моем истребителе оказался десяток дырок, впрочем, серьезных повреждений он не получил, хотя мотор заглох, а шасси не выпускалось. Я совершил идеальную посадку на брюхо.
В середине августа по приказу из Берлина было восстановлено единое командование всеми истребительными частями. В это время командиром JG-54 был назначен Ханнес Траутлофт, а эскадра получила название «Грюнхерц» – «Зеленое сердце». Траутлофт был родом из Тюрингии, которую называли «Зеленым сердцем Германии», потому он и выбрал такую эмблему. В июле 1940 года я стал командиром группы II./JG-54, поэтому я прекрасно знал Траутлофта и высоко его ценил.
