– Калабрийский вариант, капитан. Мимикраны, никаких сомнений.
– Это как же… где Испания, а где мы… как такое… и какие наши действия? – сбивчиво и быстро, глотая слова, выговорил Журавлёв.
– Диафанта и гравитон мы уже видели, – пояснил аналитик. – Аномальные зоны имеют свойство расползаться от точки генезиса. Значит, добрались и сюда. До сих пор не ясно, как связана карта распространения аномалий с распространением мутантов, но, видимо, связана. Что же до практических выводов и того, как…
Практические выводы следовали неутешительные.
Карибский досконально изучил случаи появления мимикранов на подотчётном ТВД и одиннадцать особей выявил сам.
– Одиннадцать, капитан, за три командировки!
На объекте засела тварь, он больше не сомневался. И тварь не одна. Матёрые, опытные монстры. Скорее всего, персонал стройки вывели под ноль именно они. Когда количество мимикрировавших особей на объекте достигло критической величины, мутанты атаковали. И никто не мог заподозрить в улыбающемся товарище смертоносное чудовище, для которого вы – пища.
Почему их проморгала «Сетунь», предстояло разобраться, но, без сомнений, машина просто никогда не сталкивалась с подобным, а мимикраны невероятно хитры и сообразительны – никто не знал, какую часть памяти своих жертв они умеют использовать. Вполне возможно, что значительную, и тогда маршруты отхода в слепых зонах были им известны, хоть мутанты и не в состоянии понять причину того, что здесь ходить можно, а здесь – нет.
Как обычно, когда закончилась еда, большинство мутантов ушло, а один или несколько залегли в спячку на месте. И мы их разбудили, придя на объект. Новая порция вкусного мяса.
– Я думаю, что один из часовых был мимикраном или его «вёл» мимикран, выжегший ему мозг. Когда патруль вышел из зоны видимости, тварь напала. Ситуация хреновая, капитан. Минимум один наш коллега – чудовище. А может, и больше, учитывая, что мы здесь почти сутки. Им может оказаться любой, буквально так. Даже вы или я. Я бы поставил на кого-то из оперативников или аналитиков, ведь мы разбрелись по объекту парами, а то и в одиночку. Но вашего человека тоже умудрились обслужить, значит, монстр находился рядом достаточно долго. То есть бойцов роты тоже нельзя списывать со счетов.
– И что делать? – развёл руками Журавлёв, слегка обалдевший от перспектив.
– Тотальная проверка методом Кемпфа-Войцеха. Методикой владеют трое, включая меня. Сперва я проверяю своих, потом, если всё в порядке, мы берёмся за остальную опергруппу. Дело муторное, полный цикл проверки составляет от получаса до двух. И, конечно, надо проверить весь вчерашний день обоих пропавших, по минутам.
Карибский потёр слезящиеся глаза.
– Бог мой, как же я устал… – шепнул он и продолжил: – Поэтому, капитан, с готовностью ноль пока выходит проблема. И с расследованием тоже. Людям категорически нельзя покидать большие группы. Десять человек минимум. Даже когда в сортир. То есть ни прочёсывание территории не возобновить, ни нормальных караулов по периметру. Всем надлежит собраться в районе жилблока, оперативного центра и парка техники – это будет наш внутренний периметр. Караулы нести только там. Внешний периметр придётся оставить на автономные установки, они вполне эффективны против нормальных, понятных врагов. Про сон вообще надо забыть – это самое уязвимое состояние. Спать по очереди: пятеро спят, пятеро наблюдают.
– Толково, – кивнул головой капитан и тяжко вздохнул. – А если… уж прости, майор… если ты вдруг уже того… перекинулся?
– Слушай симптомы, Демьян Сергеевич. – Карибский принялся загибать пальцы. – Внимательно следите за каждым: регулярные нарушение речи и замедленная реакция. Ответы невпопад. Неспособность вести сложные диалоги. Неадекватное чувство юмора. Правда, в случае с матёрыми тварями это не очень поможет. Если кто вознамерится отойти от группы в одиночку и будет повторять попытки постоянно под любыми предлогами или без оных. Любого, кто отбился от группы и вернулся один или даже вдвоём, – изолировать в карцере.
– Ты серьёзно насчёт юмора? Кулагин, значит, точно мимикран, причём с самой учебки, – невесело усмехнулся Журавлёв.
– Если серьёзно, капитан… – Карибский вновь глянул на свои позорные ботинки, помотал головой, разгоняя остатки сна, и только теперь осознал всю глубину сырой бездны, что разверзлась у них под ногами. – Если я перекинулся, вам всем конец. Потому что кроме меня никто не сможет проверить остальных аналитиков, а значит, никто не сможет гарантировать, что они правильно проверят вас. Коли так, Демьян Сергеевич, уясни это твёрдо: ни один человек из опергруппы не должен вернуться в Победоград! С этой секунды мы все под карантином.
– Погоди, Тор! – Тут и до капитана стало доходить, что он не просто на опасном задании. – Но ведь, чёрт дери, уже никто не даст гарантий, что ваш тест пройдёт как надо! Ведь вы все вчера полдня шлялись по территории где попало! И ты тоже! Да и я! Я вообще спал один в штабе! А стоит такой твари попасть под землю, к людям, у-у-у… да мы просто накроем ей шикарную поляну!
– Именно! Будь готов стрелять в своих, Демьян. И стрелять массово. Гарантирую, что те двое – не последние. Более того, у нас в группе есть аппарат беспроводной связи «Алтай-2», его необходимо опечатать в сейфе. Никто не должен иметь даже шанса связаться с центром. Вряд ли тебя это утешит, но некая гарантия есть: тест Кемпфа настолько сложен, что никакому мутанту не воспроизвести его по памяти. Мне, по крайне мере, такие не встречались. А я смогу.
– Если есть такой, шибко мозговитый, а? Что тогда?
– Тогда, – медленно проговорил майор, тщательно разделяя слова, – тогда, повторяю: нам всем конец. Хватит болтать. Отдавай команду на карантин.
* * *
Утреннее построение получилось то ещё.
Во-первых, никто не спал, даже техники, которых боевая тревога напрямую не касалась. Попробуй не проснуться, когда на улице завывает сирена! Да не просто на улице, а посреди объекта на границе Пустоши, где боевая тревога может означать лишь самый неширокий спектр возможностей – от чрезвычайно опасно до смертельно опасно.
Во-вторых, оказалось, что именно нижнюю границу спектра она и провозвестила.
Злые, осунувшиеся бойцы слушали капитана в напряжённом молчании. Когда слово держал майор, молчание загустело, углубилось, стало почти материальным. Конечно, никто не паниковал и не шарахался друг от друга – не те люди. Всё-таки спецназ!
Но косились на товарищей вполне ощутимо.
Особый сюрреализм словам о карантине придавала обстановка – вокруг суетились деловитые аппараты, вертолёты летали, экскаваторы грызли землю, сварка трещала и сверкала – шла нормальная жизнь. А на её фоне звучал приказ: карантин, за периметр не выходить, изоляция под угрозой расстрела, дробь связи до особого распоряжения майора Карибского лично.
Технике при таких словах положено замирать. Самосвалы, погрузчики и вертолёты должны были остановиться, уставившись помертвевшими глазами фар в пустоту, ожидая своих хозяев. Но здесь отныне у хозяев были свои проблемы, которые никак машинерию на затрагивали. С чего бы ей обмирать?
