– Это понятно, я спрашивал о принципиальной возможности сбоя.
– Если вам интересно моё мнение, тогда извольте: я уверена… нет, даже не так: абсолютно уверена, что это невозможно. «Железо» ЭВМ – самая надёжная вещь в истории такого рода аппаратуры. А машинный код для неё писала группа профессора Сидоренко. Специалисты высшей марки! Более того, товарищ Сидоренко лично следил за работой ЭВМ на месте. За автоматику на объекте я спокойна и уверена: она работает как положено. Утрата связи с персоналом – это или человеческий фактор, или внешнее воздействие. Здесь уж вам карты в руки. Аналитику представляете вы, – и она отвесила церемонный поклон майору.
– Так, так! Я тоже интересуюсь! – это подошёл капитан Журавлёв и немедленно включился в беседу. – И вот чем! Видел я карту распределения следящих камер на объекте. Есть некие мёртвые пятна, закрытые помещения и так далее. Где ЭВМ никого не видит. Так? Так! Вот представьте, мы сейчас заходим, а народ валяется вповалку в таком мёртвом пятне, мимо глаз железяки вашей драгоценной! Такое вам в голову приходило, а, капитан?
Капитан фыркнула.
– Когда мне приходит в голову подобная ересь, я её немедленно выношу на помойку! И вам рекомендую! Где вы складируете восемьдесят три человека так, чтобы никто не заметил? Особенно вертолёты с камерами. У них, надо полагать, тоже есть мёртвые зоны?
– Татьяна Ивановна, обождите ёрничать! – остановил её майор. – Товарищ капитан, слова «сейчас заходим» надо ли понимать, что уже можно?
– Э, нет! – Журавлёв отрезал кусок воздуха категорическим движением ладони. – Пока только вернулась разведка. Я с докладом.
– И?
– Периметр в порядке. Минные постановки не тронуты, а заминировано будьте нате! Сразу видно, Свиридов постарался! Он вообще на минировании слегка тронутый, в конструктивном, конечно, ключе. Забор из колючки визуально не нарушен. Следов пожара, взрывов и вообще боя не наблюдается. Машины вкалывают на стройке. Всё вроде в порядке. Кроме того, что ни одного часового на постах нет. Других людей тоже не замечено.
– Да… что сказать… как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Что у нас по диспозиции? Взятие периметра под контроль силами роты? Так?
– Так точно.
– Приказываю начинать, капитан. Задача на занятие объекта, если потребуется – подавление противодействия возможного противника, защиту или эвакуацию персонала и основных материальных ценностей объекта. Ввожу дефиницию: основной материальной ценностью объекта является ЭВМ «Сетунь-2000», включая блоки запоминающих устройств. Уточняю приоритет: ЭВМ «Сетунь», её целостность, защита и возможная (при необходимости) эвакуация является главным приоритетом операции. Жизнь личного состава оперативной группы и персонала объекта… вторичны.
Капитан не выдержал. Даже его настоящая кадровая исполнительность засбоила от удивления. Капитан скептически поднял левую бровь и спросил:
– Прошу прощения, товарищ начальник оперативной группы, верно ли я понял приоритет задачи? Жизнь гражданского и военного персонала объекта вторичны по отношению к ЭВМ «Сетунь»?
Майор откашлялся в кулак. Ему подобная постановка вопроса была не менее неприятна и странна. Но приказ есть приказ, что он и сообщил подчинённому.
– Именно так. У меня письменное распоряжение генерала Кречета. Формулировка двойных толкований не подразумевает. Если угодно, я заготовил письменный приказ по роте от моего имени как непосредственного командующего операцией.
Журавлёв поиграл желваками, козырнул, процедив нечто вроде «ну, есть», и удалился исполнять. Тон его, как и внешний вид, разом утратили «свойскость», теплоту и расположение. Не понять только, в чей адрес: майора, любимого командования или обоих. Он как бы говорил: «Ну вы и сволочи! Не могли по-человечески предупредить? Заранее?»
Теперь же честному военному приходится исполнять приказ с откровенно бесчеловечным содержанием.
Справедливости ради отметим, что майор вчера сыграл аналогичную пантомиму перед генералом Кречетом. И ещё хуже, так как психика его была изрядно измята перспективой локтевой близости супруги.
И ничего, оба замаршировали служить, только пыль поднялась столбом, ибо, как сказано раньше на несколько строк и пару тысяч лет, приказ есть приказ.
* * *
Объект «Кольцо» располагался в лесном массиве за Троицким, у деревни Ботаково. Разумеется, бывшей деревни. Машины вырубили семь квадратных километров леса, превратив его в чистое поле. На него лёг исполинский треугольник со стороной в девять сотен метров, в который была вписана Т-образная фигура – будущая стартовая площадка разгонной эстакады.
Если смотреть так, как обычно смотрят птицы, «Т» лежало на боку, а его нижняя ножка целилась примерно в район бывшей Апрелевки. Целилась и непрестанно росла, с каждым днём всё удлиняясь, и не было сомнений, что треугольник скоро станет ей тесен.
Капитан Журавлёв, которому предстояло измерить объект собственным ботинком и, не приведи господь, брюхом, изучил карту наизусть. Когда же пришла пора измерять, он с долей недоверия понял, что ландшафт здорово поменялся против его представлений.
От стройплощадки в сторону Щапово уходили две незапланированные просеки. Да и не просеки вовсе – полноценные грунтовые дороги, по которым пылили самосвалы. Готовые корпуса башен электростанций сверкали батареями солнечных антенн, а в стороне от эстакады высилось нечто, более всего напоминавшее буровую установку, только выше и краше всего виденного капитаном раз в пять.
Лёгких ангаров, где размещался подвижной завод, убавилось. Вместо недостающих стремительно росли капитальные корпуса с фундаментами, бетонными стенами и прочими несомненными признаками того, что здесь намерены обосноваться надолго. На западном конце треугольника автоматы рыли здоровенный котлован, который мог быть основой под ещё одно капитальное строение. Вот только какое?
Самое главное – персонал стройки отсутствовал.
Не было на площадке людей. Ни одного.
Хотя следы их недавнего присутствия имелись.
Но ни малейшей угрозы, ни малейшего намёка на то, что с людьми приключилось нечто дурное, не было, как и самих людей. Машины работали, словно не замечая пропажи своих хозяев.
Одно радовало капитана, что не придётся исполнять приказ насчёт эвакуации каких-то там железок вперёд людей. Некого эвакуировать потому что.
Комроты причёсывал объект больше часа. После чего засёк время (11:12) и доложил обстановку старшему группы, не преминув сообщить, что периметр безопасен.
Он и в самом деле был абсолютно безопасен.
Предполье без карты минирования или серьёзных сапёров пройти было невозможно. Далее следовали сотни метров голой земли, где не спрятаться, и сторожили её восемнадцать зенитных установок на прямой наводке – по шесть штук на сторону треугольника. Все трое ворот в заграждении изготовлены из бетонных блоков, в каждом укрыто по два автономных пулемёта ДШК и два калашникова.
