– Повезло лейтенанту. Один из подлодки в живых остался. Везунчик!
Хм, правда, везунчик. Хотя война ещё года не идёт и самые кровопролитные бои впереди, и уцелеет ли он – ещё большой вопрос.
Андрей слышал писк морзянки, командир катера связывался с базой. Катер развернулся и направился на восток, к Туапсе. По прибытию Андрей доложил о гибели лодки начальнику штаба, рапорт написал об обстоятельствах, указал координаты. Думал – всё, однако его вызвали в военную контрразведку. Допрашивали долго, но найденные трупы красноречиво подтверждали обстоятельства гибели подлодки.
Несколько дней Андрей был в резерве. Как-то неуютно себя чувствовал. Каждый моряк служит на своём корабле, кроме береговых подразделений – штаба, складов, береговой артиллерии. Без них нельзя, но моряк живёт морем. Но новых подлодок не было. Сорок второй год был самым тяжёлым для страны. Многие предприятия и заводы были эвакуированы, только начинали обустраиваться, буквально в голом поле. А главное – нарушена связь со смежниками. Сделать самолёт, танк, корабль очень непросто. Смежники должны поставить двигатели, насосы, вооружение, листы стали, да если всё перечислить, не один том документации нужен. Судьба страны решалась на сухопутных фронтах в первую очередь. Из-за нехватки главной ударной силы армии – танков, которые настоятельно просили и требовали командармы, Сталин распределял их лично.
Корабль построить нужно значительно больше времени, сил и средств, чем танк или самолёт. И направляли новую технику в первую очередь туда, где решались стратегические задачи. Касательно флота – на Северный флот, который обеспечивал проводку конвоев союзников с ленд-лизом. Балтийский флот оказался заперт в Ленинграде и Кронштадте почти сплошными минными полями немцев и береговыми артиллерийскими батареями финнов. На Чёрном море флот сражался доблестно, но стратегических задач не выполнял и технику мог получить в основном ту, которую можно было доставить по железной дороге. Водный путь – по Днепру, Дону – невозможен, они контролируются немцами.
На надводных кораблях с началом войны некомплект личного состава. При бомбёжках и обстрелах с воздуха много раненых и убитых, а подготовленных командиров не хватает. Достаточно сказать, что за годы войны Черноморский флот потерял 1151 боевую единицу, в том числе 2 крейсера («Червона Украина» и «Коминтерн»), 3 лидера («Москва», «Харьков», «Ташкент»), 11 эсминцев, 28 подводных лодок, 28 тральщиков, 81 торпедный катер, 84 морских охотника, 168 сторожевых катеров, 11 канонерских лодок, 48 бронекатеров и множество других.
Германия потеряла на Чёрном море 455 кораблей, из них 238 боевых – 6 подводных лодок, 2 эсминца, 114 быстроходных десантных барж типа «Зигель», 28 противолодочных кораблей, 33 тральщика, 18 торпедных катеров, 8 артиллерийских катеров и 8 сторожевиков, 2 минных заградителя.
Румыны потеряли 13 боевых кораблей – 1 миноносец, по одному тральщику и минзагу, 4 торпедных катера, 2 сторожевика и 2 монитора. Италия, имевшая на Чёрном море значительно меньшие силы, потеряла 11 торпедных катеров и одну малую подводную лодку.
Несколько дней Андрей пробыл в резерве управления кадров флота, а потом получил неожиданное для себя назначение – помощником командира на «морской охотник». Даже подумалось – есть какая-то судьба или нечто другое, что ведёт человека. Спас его после гибели подлодки именно «охотник» и сейчас служить он начал на однотипном корабле. В армии и на флоте приказы не обсуждают.
Голому собраться – только подпоясаться. Скромные личные вещи, вроде бритвы, утонули с лодкой. Как был в штабе, так и прибыл на базу «морских охотников», доложил командиру, предъявил документы.
– Телефонировали из кадров. Пойдёте помощником командира на «охотник». Командир у вас опытный, боевой. И для вас взгляд со стороны свежий. Из подводников в борцы с подлодками.
Командир вызвал вестового краснофлотца.
– Проводи товарища лейтенанта на «восемьдесят четвёртый».
– Есть.
Небольшие корабли, вроде торпедных катеров, тральщиков, морских охотников своих имён не имели, только бортовой номер. Кораблик оказался точно таким же, который его спас, четвёртой серии, только поновее, окрашен шаровой краской, для сведения гражданских лиц – тёмно-серой. Такая окраска делает его малозаметным на фоне моря.
Знакомство с командиром, представление нового помощника экипажу. Каждый из членов команды должен знать офицеров в лицо. Не считая самого Андрея, на охотнике 25 моряков. У командира и помощника отдельные маленькие каюты, для экипажа два жилых кубрика. Командир ознакомил Андрея с кораблём. Собственно, всё знакомо, кроме двигателей. На подлодке дизель был, а здесь в моторном отсеке авиационные бензиновые двигатели. Бензин для военной техники это плохо, пары его в закрытом пространстве мгновенно вспыхивают при малейшей искре, тем более при попадании зажигательной или трассирующей пули.
Нагрузки на «охотники» и их экипажи были значительные. Эти корабли имели по 22–26 ходовых дней в месяц. Оставшиеся 4–7 дней в месяц шли на техобслуживание, планово-предупредительные ремонты. Охотники осуществляли поиск и уничтожение подводных лодок, контрольное бомбометание на фарватерах, несли дозорную службу, конвоирование транспортов, высаживание разведгрупп и десантов. Для высадки разведчиков охотники подходили вполне. Имели кубрики, чтобы разведгруппа не промокла, быстрый ход и главное – подводный выхлоп газов от двигателей. Тогда рёва моторов не было слышно, а лишь бульканье. Ни один транспорт или крупный боевой корабль не выходил из базы или не входил без сопровождения «охотником». Немцы с самолётов сбрасывали донные мины на парашютах и подрывы судов случались. Благодаря большой скорости и малым размерам немецкие мины рвались за кормой «охотников». Ситуация усугублялась тем, что немецкие мины имели взрыватели с датчиком кратности. Если датчик установлен на двадцати, то мина не взорвётся, пока не пройдёт над ней девятнадцать судов. Фарватер посчитают безопасным, а двадцатый корабль взорвётся.
Конечно, от близких взрывов за кормой «охотники» получали повреждения – нарушалась центровка гребных валов, расходились швы на деревянном корпусе, давали течи трубопроводы. Но это исправлялось на базе и не гибли люди, как если бы мина взорвалась под транспортом. Другой вопрос, что с потерей ремонтных баз в Николаеве, Херсоне, Севастополе москитному флоту пришлось, как и подлодкам, базироваться в Поти и Батуме.
За пару дней стоянки «охотника» у причала в Туапсе Андрей облазил всё судно. Осмотрел каждый механизм, заглянул в каждый лючок. В бою дорога секунда и надо чётко знать, где и что расположено.
Первый выход получился сложный, почти на пределе по дальности и топливу, к окрестностям Феодосии. Наши войска оставили город 15 января 1942 года. Следовало высадить разведгруппу из четырёх человек у маяка на мысе Киик-Атлама. Вышли из Туапсе ещё засветло, за штурвалом командир. Рядом с ним в ходовой рубке Андрей. Присматривается к управлению. Разведгруппа, переодетая в цивильную одежду, расположилась в малом кубрике. Катер шёл экономичным ходом, через два часа после выхода из порта стемнело. Днём для любого корабля главный противник – вражеская авиация. И сухопутные самолёты, вроде «Юнкерсов-87», и гидроавиация почти постоянно висели в воздухе, бомбили и обстреливали любой, даже небольшой корабль. С зенитной артиллерией у моряков было неважно. Зенитных автоматов, вроде 20-мм «Эрликона», как у немцев, не было. Их поставки пошли только по ленд-лизу. «Эрликон» – швейцарская оружейная фирма, но значительная часть акций принадлежала американцам. И оружие поставляла обеим воюющим сторонам. Только бизнес и ничего личного! Американцы поставили в СССР по ленд-лизу 521 корабль. Жалко только, почти все поставки пришлись на 1944–1945 годы. Кроме кораблей флоту достались радиолокационные и гидроакустические станции, радиостанции. И качество оборудования превосходило советское.
