– Что-то мне здесь не очень нравится, – тихо произносит оператор.
– Мне тоже, – вторит ему Сонька.
Признаться, я и забыл, что она здесь.
И не случайно: ведь я думал о том, что, может, именно в этом доме и томятся похищенные дядя Миша и Смирнов. Сидят где-нибудь в холодном подполье, связанные по рукам и ногам, с кляпом во рту… «Тьфу ты, – в очередной раз обрываю я сам себя, – хватит уже ерунду катать в голове!» И все-таки, почему же Саянский не хотел впускать нас к себе? Может, в его комнате что-то такое, чего он не хочет показывать?
Пока взрослые разговаривают, я прокрадываюсь к двери, ведущую в комнату, осторожно приоткрываю ее и тут же слышу голос ведьмака:
– А ну, отойди! Что тебе там нужно?
И все же я краем глаза успеваю уловить метнувшуюся в сторону тень от стоящей на столе шахматной доски с расставленными на ней фигурками. Выходит, перед нашим приездом Саянский с кем-то играл в шахматы. Но почему такая конспирация? Кого он прячет?
И тут я вспоминаю, что Бурелом в поезде говорил о каком-то Шахматисте, о том, что он, Шахматист, страшный человек. Так, может, Саянский, он же Ведьмак, и есть этот самый Шахматист? А может, Шахматист – тот, с которым он перед нашим приездом играл в шахматы?
– Телефон нам нужен, – говорит водитель.
– Да вот же он, – Саянский показывает на стоящий на подоконнике телефонный аппарат. – Я думал, что вы уже убедились, что связи нет.
– Почему же нет? – отвечает оператор, уже приставивший к уху телефонную трубку. – Как раз есть.
– Как это есть? – почти натурально удивляется Саянский. – А ну-ка… – Он тоже приставляет трубку к уху. – Странно…
– Номер-то мы не спросили! – восклицает оператор. – Как в районную полицию позвонить?
Саянский морщит лоб.
– Кажется, три, три… Нет. Не помню…
– Так вспоминай! – рычит водитель.
Саянский морщит лоб.
– Не помню!
Водитель подскакивает к Саянскому и хватает его за грудки:
– Да долго ты еще будешь над нами издеваться, ведьмак несчастный!
– Вы за это еще ответите! – пытаясь освободиться от цепких рук, мычит Саянский.
И тут я вижу, что его губы чуть заметно шевелятся, он начинает что-то беззвучно шептать (возможно, какое-то заклинание), и… дом погружается в темноту…
Мысли в голове мечутся с бешеной скоростью: я вспоминаю того, кто крался вдоль забора Саянского и которого Сонька назвала оборотнем. А вдруг, прочитав заклинание на отключение света, Саянский таким образом дал оборотню знак, что нужна помощь. Еще немного, и они с оборотнем скрутят нас и… Додумать я не успеваю: во дворе лает собака и тут же замолкает. «Значит, точно оборотень, – убеждаюсь я. – Чужого она вряд ли пустит».
И в следующий момент понимаю, что я прав.
Глава 18
Хлопает входная дверь. Из глубины кухни медленно движется желтое пламя. Это Саянский идет со свечкой в руке.
– Кто там еще? – тревожно спрашивает он.
И это кажется странным. Что это? Игра на дурачка? Ведь если он все это устроил, то наверняка знает, кто.
Но в следующий момент происходит нечто еще более странное: слышится женский голос.
– Леня, что происходит? Почему телевизионная машина у ворот? Что-то случилось?
– Света, – говорит Саянский, приближаясь к ней, и я вижу, что это… Крокодилица. На мгновение проносится мысль, что я ошибся, но разве это возможно: одни перья страусиные на шляпке да гренадерское телосложение чего стоят. – Эти люди…
Теперь, когда рядом стоит ведьмак с зажженной свечой, видны лица всех.
– Подожди, – перебивает его Крокодилица и обращается к оператору:
– Вадим? Зачем вы здесь? Что-то хотите снимать на ночь глядя?
– Да у нас ЧП, Светлана Ивановна!
– Что за ЧП?
– Смирнов исчез!
– Что значит – исчез?
– В двух словах… – начинает оператор и зажмуривается от внезапно вспыхнувшей лампочки.
– Электричество, как всегда, отключали, – поясняет Саянский. – Знаешь же нашу беду, Свет.
– Все понятно, – подводит итог Крокодилица, выслушав короткий рассказ оператора. – Я думаю, вам надо срочно возвращаться домой. Иначе будут неприятности. А поиски Смирнова я организую.
– Не поеду, – категорически отвечает оператор. – Не поеду, пока не найдем Смирнова!
– Да его и так ждет выговор на студии, – со злорадной усмешкой вклинивается водитель. – Самовольно изменить маршрут командировки… Это что-то!
– Так может, лучше его как-то прикрыть? Ну, например, сказать начальству, что Смирнов отравился и его положили в больницу… Что, мол, завтра-послезавтра приедет… А вот за это я ручаюсь. Вадим, ты меня знаешь…
– Короче, ясно, – подводит итог водитель, – одним словом, поскользнулся, упал, очнулся, гипс… Ну едешь ты или нет?
Во двор выходят оператор, водитель и вслед за ними я. Я хочу узнать, кто такая Крокодилица.
– Из администрации губернатора края, – отвечает оператор. – Очень хорошая женщина. Ну все, мы поехали!
– Счастливого пути! – говорю я и возвращаюсь в дом.
Теперь Крокодилица вглядывается в меня.
– Послушай, лицо твое будто бы знакомо. Не ты ли летел московским рейсом? Хотя нет, тот мальчик был гораздо плотнее и…
– Да я это, я!
– Странная метаморфоза! – она недоверчиво на меня смотрит.
– Да он это, он! – говорит Сонька.
Внимание Крокодилицы переносится на Соньку, а я тем временем боковым зрением вижу, как дверь, ведущая в комнату, осторожно приоткрывается. Видимо, тот, кто там, в комнате, пытается узнать, что происходит здесь. А может, хочет передать какую-то информацию? Попросить о помощи?
Я решительно подхожу к двери, но возле нее тут же оказываются ведьмак и Крокодилица.
– Я что-то совсем запуталась, – говорит она. – Можешь рассказать подробнее, что произошло?
«А вот с удовольствием! – думаю я. – Пусть ведьмак, если он на самом деле причастен к исчезновению дяди Миши и Смирнова, знает, что я был на вершине Серебряной горы и кое-что видел».
И я рассказываю про пепелище, про дрова, лежащие неподалеку от него, про человека, который стоял у подножья с обратной стороны горы и махал рукой, видимо, приглашая меня спуститься.
Краем глаза наблюдаю за Саянским – он ловит каждое слово. Или, как пишут в книгах, жадно ловит.
Мне не хочется уходить – неплохо бы побыть здесь еще, может, все-таки удастся подглядеть, что там, в комнате?
Но Крокодилица говорит:
