– Если так, то я попробую пройти за ними, – Жан пожал плечами. – Подготовлюсь, возьму кое-что…
– Вот еще! – резко оборвала его Лена. – Один?! Неизвестно куда?! С ума сошел?! – Она решительно поднялась из-за стола. – Все вместе пойдем. Сегодня.
* * *
Разгоняясь вдоль пустынной Набережной, прохладный ветер взметал палую листву, и казалось, кружит неподалеку таинственный невидимка, подбираясь все ближе и ближе. Этим вечером осень, вспомнив о своих обязанностях, хорошенько выстудила воздух, отчего ребята, топчущиеся возле парка аттракционов, то и дело вздрагивали. Конечно, от холода, хоть и оделись все вполне по сезону. Никто не желал признаваться, что их пугает надвигающийся мрак и призрачный шорох листьев, запах остывающей земли и мельтешение качающихся ветвей. Даже маслянистый желто-оранжевый свет, проливающийся от вереницы фонарных столбов, не успокаивал, а выматывал душу своей кажущейся хрупкостью под беспросветным, затянутым тучами небом.
– Знаете, я думала, мы будем выглядеть куда примечательнее.
Подняв воротник пальто и прихватив шляпку за поля, Фаина Григорьевна повернулась к ветру спиной. Держалась она молодцом, но нервозность все же то и дело прорывалась сквозь маску спокойствия – резким жестом, стеклянным взглядом, перепадами голоса.
– А так мы похожи на группу туристов. Дети из школьного лагеря и преподаватель тире вожатый. Однако, Жан, я думаю, руководить придется вам как самому опытному.
Возражений не последовало, и Жан, чуть помешкав, вышел в центр полукруга, оглядывая свое маленькое нелепое войско. Старушка, девчонка и двое мальчишек из младших классов. Не тот состав, который выбираешь, идя на страшного неведомого врага. Настрой у всех решительный, но Жан прекрасно знал, что одним настроем битвы не выигрываются. Мальчишки хоть какие-то палки притащили: у пухлого под мышкой деревянные подобия катан, а у Лениного брата из рюкзака торчит деревяшка – кажется, детская хоккейная клюшка. Сама Лена держала в руке длинный увесистый фонарик в металлическом корпусе – при необходимости сойдет за оружие. Фаина Григорьевна пришла с одним лишь зонтом-тростью, хотя набор самых необходимых вещей обговаривали заранее. Вместо рюкзака у нее на плече висела пусть и объемистая, но все же дамская сумочка.
Жан глубоко вдохнул и, копируя интонации своего тренера из секции исторического фехтования, начал раздавать указания:
– Значит, так. Как только заметим подозрительных взрослых – будет ли это кто-то из наших или незнакомые, неважно, – стараемся пройти следом за ними. Возможно, вместе с ними. Поэтому действовать придется быстро. Я иду первым. За мной Лена. Э-э-э… Ярик и…
– …Славян, – подсказал пухлый, краснея под цвет своих волос.
– Конечно, – почти не смутившись, кивнул Жан. – Ярик и Слава замыкают. Если кто-то окажется… там… В общем, как в лесу: не разбегаемся, держимся вместе. Кто потерялся – стоит и ждет, пока его найдут. Мы не знаем, что там, и поэтому пойдем в связке. – Он похлопал ладонью по своему рюкзаку, где среди прочих жизненно важных вещей лежала веревка. Нехотя, всеми силами стараясь не прятать взгляд, посмотрел в глаза библиотекарше. – Фаина Григорьевна, я прошу прощения, но вы с нами не идете. При всем уважении… но физическая подготовка… я имею в виду – возможно, нам придется драться, убегать, перебираться через препятствия. Я хочу сказать…
– Жан, – мягко улыбнулась Фаина Григорьевна, – не нужно щадить мои чувства. Я старая развалина и буду вас только задерживать. Не знаю, понадобится ли моя помощь на той стороне, но становиться обузой точно не хочу. Я подожду вас здесь. Столько, сколько потребуется. И если вы не вернетесь до рассвета, поставлю на уши весь город. Может быть, предосторожность излишняя, но я хочу, чтобы, отправляясь туда, вы знали, что у вас есть надежный тыл.
Молча кивнув, Жан поставил рюкзак на асфальт и вынул оттуда короткий меч и маленький круглый щит, кулачный баклер. Ярик и Славка завистливо смотрели, как отливает металлом лезвие, разглядывали вмятины и зарубки. Жан отошел в сторонку, якобы перепаковать рюкзак. На деле же глубоко задышал, пытаясь унять скачущее галопом сердце.
– А ты и правда рыцарь, – раздался над ухом Ленин голос. – Настоящее? – Она кивнула на оружие, сложенное перед рюкзаком.
– Я несколько лет истфехом занимаюсь. Историческим фехтованием то есть. Там все оружие как настоящее, только незаточенное.
– Волнуешься? – без перехода спросила Лена.
Жан долго, дольше чем нужно, возился с застежками рюкзака. Затем поднялся, держа меч и баклер в одной руке, и тихо-тихо, так, чтобы слышала только стоящая рядом Лена, сказал:
– Еще как. Я почти в ужасе.
– Ты все-таки необычный рыцарь. – Склонив голову к плечу, Лена смотрела на него серьезно и задумчиво. – Другой бы ни за что не признался. А ты не боишься. Мне кажется, это круто. И чтобы ты знал: не будь тебя здесь, ни у кого из нас не хватило бы смелости даже просто прийти сюда ночью.
– Понимаешь, я все это уже делал. Ну, в смысле шел с мечом на дракона. Прикинь, мы тогда правда думали, что это дракон. – Жан грустно усмехнулся. – Но тогда нас подогревала злость. Когда не хватает храбрости, злость неплохая замена. К тому же рядом были Тоха и Серый… О, как-то не очень прозвучало, да?
– Нормально прозвучало. Я тоже вижу, что вояки мы так себе. Остается надеяться, что нашей злости хватит на маленький подвиг.
– Судя по тому, что я видел, твоей точно хватит.
Неожиданно для себя Жан подмигнул Лене и даже в рассеянном свете фонарей заметил, как румянец залил ее щеки.
– А твои друзья? Где они теперь? – Лена поспешила сменить тему.
– Разъехались. Серого родители в Питер увезли, а Тохины предки вообще в Красноярский край перебрались. Не вынесли славы и назойливых журналистов.
– А ты, значит, вынес?
– А я говорил, что нужно просто переждать. Что рано или поздно интерес схлынет. Но взрослые, – он неопределенно помахал в воздухе свободной рукой, – когда они нас слушали! – Жан и сам удивился, какая горечь пронизала его слова.
Лена открыла было рот, чтобы что-то сказать, даже подалась вперед, но в этот миг раздался ровный, хорошо поставленный голос Фаины Григорьевны:
– Идут. Наши идут.
* * *
На самом деле это оказались не совсем «наши». Незнакомая парочка – тучный мужчина и чуть менее тучная женщина – спускалась-скатывалась по склону, ходульно переставляя ноги. Мужчина что-то бережно придерживал на сгибе левой руки, но в темноте разобрать не получалось. Может, того самого крокодила Гену, а может, еще какую игрушку, внезапно пробужденную к жизни неведомой злобной волей.
Жан, крадучись, двинулся за тучной парой вдоль стены Речного вокзала. За ним, с небольшим отставанием, потянулись остальные. Держась в тени, они подобрались почти вплотную к металлическим штырям ограды, опоясывающей парк аттракционов. Впрочем, Жану казалось, что даже взгляни взрослые на них в упор, все равно бы не заметили. Для них сейчас весь мир сводился к игрушке, мирно покоящейся на мягкой руке мужчины.
