Выбор наук
Хватит за славой гоняться,
В ее милостях нету приятства;
И уж точно от нас не убудет,
Коль историю кто-то забудет;
История – тлен,
А ждешь перемен —
Пей вино наших предков взамен,
Коли старое – худо не будет! (2 раза)
От химии я отрекаюсь,
Уж слишком горька на вкус.
Я изменил ей, каюсь,
Гурманом теперь зовусь.
Забросил я и астрономию,
К звездам забывши путь,
Но, выбрав себе Гастрономию,
Верность хранить ей берусь. (2 раза)
Молодым я читал постоянно
И от этого сделался сед.
Спрашивал беспрестанно
У семи мудрецов ответ.
Но, ничего не усвоив,
Не дожидаясь бед,
Ленюсь теперь неустанно,
О как сладостен этот грех! (2 раза)
Я был силен в медицине,
Но мне больше она не нужна,
С нею порвал я ныне —
Лишь для смерти она годна.
Вот кухня – другое дело,
Влюблен я в нее до сих пор,
Повар – наш лекарь умелый,
А лучший аптекарь – третёр! (2 раза)
Но эти труды суровы,
А я на закате дня
Хотел бы чего-то нового,
Чтоб малость развлечь себя.
И вот я к Любви приближаюсь,
Презрев ропоток недотрог,
И, в эту игру погружаясь,
Хоть вечно играть готов. (2 раза)
Следующий рождался на моих глазах, потому я и вставил его сюда. Трюфель – сегодняшнее божество, хотя это идолопоклонство, возможно, и не делает нам чести.
Экспромт
Выпьем же! К благой молитве,
Чтоб не пасть в галантной битве,
Мы добавим поскорей
Мякоть черных трюфелей,
Подкрепляя наслажденье
Этим даром Провиденья,
Что ниспослан для Любви
В дни счастливые твои!
Сочинено г-ном Б. де В., взыскательным ценителем и любимым учеником Профессора.
Заканчиваю я стихотворением, которое относится к «Размышлению XXVI».
Я хотел положить его на музыку, но не преуспел так, как мне бы хотелось; кто-нибудь другой сделает это лучше, особенно если соответствующим образом настроится.
Тут требуется сильная гармония, и надо выделить второй куплет, когда больной испускает последний вздох.
АГОНИЯ
Физиологический романс
Увы! Жизнь чувств моих слабеет,
Мой взор угас, осталось тело без тепла.
Луиза вся в слезах и, трепеща, бледнеет —
Ее рука согреть мне сердце не смогла.
Уже откланялись залетные друзья,
Чтоб в дом мой боле не вернуться,
Уходит врач, поспешность не тая,
Кюре приходит – вечности коснуться,
И умираю, умираю я…
Хочу молиться – только как, не знаю,
Хочу сказать – и не хватает слов;
А звон в ушах сильнее раздражает,
В глазах витает что-то вроде снов.
Вот, света не взвида́в, изнемогаю,
В груди стесненье, будто слышу зов,
Пытаюсь понапрасну сделать вдох,
Что по губам хладеющим блуждает,
И умираю… умираю.
Сочинено Профессором
XXV
Г-н Анрион де Пансе
Я чистосердечно полагал, что был первым, кому в наши дни пришла в голову идея Академии гастрономов; но боюсь, что меня опередили, как это порой случается. Об этом можно судить по следующему факту, которому уже лет пятнадцать.
Г-н председатель Анрион де Пансе, чей веселый нрав и остроумие бросают вызов хладу старости, обратился к трем самым видным ученым нашего времени (к господам де Лапласу, Шапталю и Бертоле), сказав им в 1812 году:
«Я смотрю на создание нового блюда, которое поддерживает наш аппетит и продлевает нам удовольствие, как на событие гораздо более интересное, чем открытие какой-нибудь звезды, – мы и так видим их предостаточно. И я не стану считать науки в достаточной мере почитаемыми и подобающим образом представленными, – продолжал этот магистрат, – пока не увижу повара, заседающего в первых рядах Института»
[285].
Добрейшего председателя всегда радовала мысль о предмете моих трудов; он даже хотел предпослать им эпиграф и говорил, что отнюдь не «Дух Законов» распахнул перед Монтескьё врата Академии. Это от него я узнал, что профессор Бериа Сен-При сочинил роман; это опять же он подсказал мне главу о гастрономических промыслах эмигрантов. А потому, ради торжества справедливости, я и воздвиг ему, словно памятник, следующий катрен
[286], который содержит одновременно его историю и похвальное слово в его честь.
СТИХ,
КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ НАЧЕРТАН
ПОД ПОРТРЕТОМ
Г-НА АНРИОНА ДЕ ПАНСЕ
Ученый муж и эрудит глубокий
В трудах научных был неутомим,
Сподобился постов весьма высоких
И всеми за любезность был хвалим.
В 1814 году г-н председатель Анрион получил портфель министра юстиции, и служащие этого министерства сохранили в памяти ответ, который он дал им, когда они в полном составе пришли засвидетельствовать ему свое почтение.
«Господа, – сказал он им тем отеческим тоном, который так хорошо подходил к его высокому росту и преклонному возрасту, – возможно, у меня будет мало времени, чтобы сделать вам что-нибудь хорошее, но в любом случае будьте уверены, что ничего плохого я вам не сделаю».
XXVI
Полезные сведения
Вот и завершен мой труд; тем не менее, дабы показать, что я еще не выдохся, я собираюсь убить сразу нескольких зайцев одним выстрелом.
Я сообщу моим читателям, из каких бы краев они ни происходили, сведения, которые будут им полезны, упомяну достойным образом всякого рода умельцев, с которыми предпочитал иметь дело, и дам публике образчик тех поленьев, которыми обогреваюсь.
1. Г-жа Шёве, чей продовольственный магазин расположен по адресу: Пале-Рояль, 220, рядом с Французским театром. Я для нее скорее верный клиент, нежели большой потребитель; наши отношения восходят к самому ее появлению на гастрономическом горизонте, и она проявила необычайную доброту, оплакав мою смерть; по счастью, это оказалось всего лишь недоразумением из-за нечаянного сходства.
