Случайно взгляд скользнул по задержанному. Он показался мне еще выше и крупней, чем в камере. Шторм сидел, откинув голову на корпус машины, руки в браслетах были сложены впереди. Он смотрел на меня из-под полуопущенных ресниц. Неотрывно смотрел, в упор. И взгляд его буквально сочился презрением и насмешкой.
Сердце забилось в тревоге. Также, как это было в камере, на допросе. Я вернула взгляд к бумагам, попытавшись сконцентрироваться и сбросить это стойкое ощущение страха. Но ничего не помогало. Руки дрожали, стали ледяными. Меня раздражал его пристальный взгляд.
- Может, вы прекратите это делать?
Я не выдержала первой. Подняла глаза на мужчину. Уголок его губ слегка дернулся вверх, в наглой, ехидной улыбке. Он был другим сейчас. В камере во время допроса он выглядел враждебно, но чувствовалось, что ему больно. А сейчас... он будто был хозяином положения. И этот его надменный взгляд, он заставлял меня нервничать.
- А ты ведь внучка Романова, - процедил сквозь зубы имя моего деда. – Старый лис так мечтал засадить меня... – смеется. – А я то думаю, лицо знакомое.. Теперь ясно в кого ты такая сучка...
Я была не готова к его нападкам. Удивленная осведомленностью Русакова лишь опустила взгляд на бумаги и продолжила делать записи.
- Эй, ты, за разговором следи! - рыкнул один из конвоиров, ударив по решетке дубинкой.
А Русакову хоть бы хны. Продолжает улыбаться, раздражая меня пристальным взглядом. И я вдруг понимаю, что ни секунды больше не смогу находиться здесь.
- Выводите подозреваемого. Через пять минут начинаем у входа.
Собрав документы, буквально пулей вылетаю из машины. Вдыхаю воздух, наполняя свежестью легкие и голову. Не знаю, почему я так реагирую на слова этого бандита. Почему они так задели меня? Нет. Не в словах дело. Я много гадостей слышала в свой адрес и научилась пропускать все мимо ушей. Но его взгляд надменный, смеющийся. Мерзко так от него, до внутренней дрожи пробирает.
- Алена Валентиновна, - ко мне подошел его адвокат. Удивительно, как сильно мужчина отличался от своего подзащитного. Как я поняла, Косарев знает Русакова не первый год.
- Мы не могли бы начать? У меня судебное заседание в двенадцать. Боюсь не успеть.
Я кивнула. Подошла к воротам, прижимая к груди папку с документами. Сделав глубокий вдох, приготовилась к новым колкостям и гадостям. Я не должна реагировать на его нападки. Мне нужно выбить из Русакова показания. Самой. Иначе у меня будут проблемы.
Я как раз открывала ворота ключом, когда раздался звук открываемой двери и лязг наручников. Обернувшись, застыла, не в силах отвести взгляд. Конвоир, отстегнув одну руку Шторма, пристегивал браслеты к своей.
Русаков стоял неподвижно. Ветер трепал его русые волосы. В его прищуренном взгляде не было ни одной эмоции. Холод. И темнота.
В очередной раз отметила, насколько огромным он был. Подумать только, вооруженный до зубов мент проигрывал совершенно безоружному заключенному. От Русакова такая мощь исходила, она резонировала невидимыми волнами от всех окружающих нас поверхностей. Сам воздух с появлением Русакова стал более густым и тяжелым. Мне кажется, если бы Шторм захотел, полицейский мог от одного только взгляда поскользнуться и упасть.
- Ну и на кой хер ты меня сюда привела? – вырвал из размышлений его надменный тон.
Русаков смотрел на дом так, словно это совершенно незнакомое ему здание. Я бросила взгляд на Косарева. Адвокат нервничал. Мужчина понимал, что своим поведением Шторм копает сам себе яму. Но сказать ему что-то против он боялся.
Мне и самой было не по себе. Несмотря на окружающую нас охрану в лице конвоиров, я чувствовала себя маленькой напуганной мушкой, пойманной огромный ядовитым пауком. Русаков стоял в паре шагов от меня. И даже на таком расстоянии я не могла собраться себя воедино. Он словно разбирал меня по частям, выворачивал во мне все наизнанку и путал мысли. И все это он делал одним только присутствием рядом.
Глава 5.2
- Мы находимся во дворе дома, принадлежащего вам. Здесь нашли тело убитой Ольги Данилюк, - произношу, прочищая горло. – Вы должны рассказать о том, что здесь произошло.
Он смеется. Смотрит на меня в упор, растянув губы в улыбке.
- Ты уверена? У меня другая идея, следачка... Везешь меня обратно в камеру и отказываешься от дела.
Конвоиры переглядываются между собой. Представляю, как я выгляжу в их глазах. И меня вдруг накрывает. Какого черта он тратит мое время?! Почему в ответ на уважительное отношение я получаю агрессию и оскорбления?!
Подхожу к нему вплотную. Задрав голову, смотрю в его глаза точно также, как несколько минут назад это делал он.
- У тебя забыла спросить, что мне делать, - рычу сквозь зубы. Он замирает, ошеломленный такой переменой во мне.
- А теперь послушай меня, если не будешь содействовать, я посажу тебя в пресс хату, и уже к ночи у тебя будет только два выхода. Либо сознаться, либо сдохнуть отвратительно-позорной смертью. Выбирай, Русаков. Как ты собираешься провести ближайшие месяцы.
Когда я произнесла это и замолкла, поняла, что меня трясет. Противно от собственных слов. Это был блеф, и я ненавидела себя за сказанное, но Шторм не оставил мне выбора.
Уголок его губ дрогнул, приподнявшись в намеке на улыбку. От нее кровь в венах застыла.
- Ты думаешь, я боюсь кого-то? - шепотом, чтобы только я могла услышать. Ветер уносил его слова подальше от окружающих нас людей.
- Маленькая, глупая следачка, - процедил с презрением. Наклонившись ближе, в глаза мои посмотрел. - Сойди с пути. А еще лучше, передай это дело Дробину. Только ему я расскажу все как есть.
По венам лава бежит. Внутри все полыхает, грозясь прорваться в любой момент. Но я не позволю ему вывести себя из равновесия.
- И чем же Дробин отличается от меня? – произношу со злостью.
- Я уничтожу его. И это принесет мне огромный кайф. А на тебя мне похер, Романова. Даже если я тебя с особой жесткостью разделаю, у меня даже не встанет.
Его слова будто нож под ребра. И смотрит так с ехидством, проворачивая его. Разве может сосредоточиться столько ненависти в одном человеке? Разве должно быть так, чтобы власть была в руках жестокого мужчины, подобного Шторму? Скольким людям он жизни сгубил за время своей деятельности? Скольких продажных крыс в органах подкупил и заставил закрывать глаза на свои преступления? Он ведь не боится ничего. Словно знает, что есть у него сильная рука, способная вытянуть даже со дна Марианской впадины.
Ничего ему не отвечаю. Открыв ворота, поднимаюсь по ступенькам крыльца. Ключи в моей руке жгут кожу. Или это его внимательный взгляд.
Распахнув входную дверь, прохожу внутрь и зову конвоиров за собой. Мужчины заводят Русакова и мы останавливаемся посреди гостиной.
