Пишу это и, отправив, отбрасываю телефон в сторону. Свинцовая усталость разливается по телу. Я понятия не имею, что будет делать Боря со всей правдой, которую узнал. Не уверена, что он сможет простить мне Русакова. С другой стороны, нависшая угроза от Дробина и его союзников тоже не дает покоя. Кто они? Кто помогает, отдает приказы следователю? Что должно было сподвигнуть его совершить столько убийств? Дробин - страшный человек, и убрать меня для него не составит труда. Моя жизнь в большой опасности. И сейчас понимаю это с особой ясностью.
Ответа нет. Спустя пять, а потом десять минут. В какой-то момент мне кажется, что он уже не ответит. Отшвыриваю телефон в сторону и решаю принять душ.
Несколько минут кручусь у зеркала. Когда вижу следы от его касаний на своей коже – мурашит. Руки его жилистые, сильные вспоминаю, и то, как потряхивало от его ласк грубых.
Забираюсь в душ и пытаюсь сбросить с себя это наваждение. Не хочу зацикливаться, не должна.
Горячая вода расслабляет, позволяя схлынуть эмоциям. Я пытаюсь проанализировать ситуацию, в которой сейчас нахожусь. Но от собственных мыслей только дурно становится.
Если Дробин действительно кукла, как говорит Русаков, то команды идут сверху. Уровень слишком высокий для того, чтобы дед мог мне помочь. Значит, дело совсем плохо и от меня не отступятся.
Когда я возвращаюсь в комнату, телефон ярким сиянием оповещает о сообщении. И снова тревогой скручивает каждый нерв.
« Иди к Гаспару. Скажи, что я просил напомнить Изварину о долге.»
Я не понимаю, что это значит. Но Шторм ведь больше не скажет ничего, как не проси. Как этот Изварин может помочь нам? Кто он такой?
А еще меня терзают другие мысли. Что именно задумал Шторм? Уверенна, узнав имя настоящего убийцы Ольги, он захочет разделаться с ним. Я не оправдываю Дробина, он должен ответить. Но ответить по закону.
Не могу сдержать своих страхов и набираю ему.
«Ты же не убьешь его? Он ублюдок, но это не выход. Только себе хуже сделаешь»
Господи, и зачем я пишу это? Тоже мне, моралистка. Без меня ведь знает, как поступить, такой как Шторм ни за что не станет слушать чьи-то советы.
Ответ приходит незамедлительно.
«Я до сих пор чувствую вкус твоей кожи, следачка. Это был отменный секс. Не порть все, ладно? Не задавай идиотских вопросов.»
И почему вместо того, чтобы разозлиться, от его слов низ живота истомой сводит? Понимаю ведь, что не думает так. Издевается надо мной, играет.
Так и вижу его улыбку наглую, пока строчил мне это. Ар-р-р.
«Я бы на твоем месте не портила со мной отношения. В конце концов, как неврастеничная обиженная женщина, я могу и соскочить».
Две минуты и телефон сигналит оповещением.
«Но ты не такая. А врать у тебя никогда не выходило, следачка. Если хочешь выбраться из болота, поспеши к Гаспару. У меня остался последний день отдыха. Послезавтра - выписка. Ты же прекрасно понимаешь, что в обычную камеру мне не попасть.»
По телу холодок пробегает.
Его убьют. Как только Шторм попадет в камеру, его уничтожат. Заморят в карцере или подстроят самоубийство. Дробин понимает, что мы с Русаковым теперь заодно, и я могу выйти на его след. Сейчас ему проще избавиться от нас навсегда.
«Я поспешу при одном условии, Русаков. Если ты больше никогда не вспомнишь и даже не намекнешь про то, что было сегодня.»
Надоели его намеки. Не хочу, чтобы и дальше приходилось чувствовать себя глупой девчонкой.
В ответ приходит ухмыляющийся смайлик. И спустя минуту еще одно сообщение.
«Я могу сказать «да». Бандосы ведь часто врут, верно?».
- Сукин сын! – рычу сквозь стиснутые зубы, а у самой сердце на вылет и улыбка на пол лица.
Дурочка.
Не успеваю ответить. Экран загорается снова.
«Завтра в десять вечера на связи. Днем рискованно. Гаспар по ночам в клубе. Тебе нужно спешить».
Посмотрела на время – полночь. Просто прекрасно. Этой ночью сон мне не светит.
Глава 17.2
***
Сегодня была закрытая вечеринка. Клуб переполнен, охрана отказывалась даже выслушать меня. Удивительно устроена жизнь. Хозяин заведения в тюрьме, его судьба на волоске от гибели, а здесь словно и не произошло ничего. Работа кипит, алкоголь льется рекой и веселье из каждой щели cочится.
- Мне нужен Гаспар, скажите, что я от Шторма, - повторила в третий раз. Высокий шкаф опустил на меня взгляд, усмехнулся. И лишь протянутое ему удостоверение следователя немного привело мужичка в чувство.
- Ты впускаешь меня внутрь, либо сюда едет ОМОН. Выбирай...
Громилы переглядываются, задавая друг другу немой вопрос. Стоит ли меня слушать.
- Ладно, - наконец-то кивает блондин и открывает для меня дверь.
- На второй этаж, в конце коридора на право.
Я прохожу внутрь. Иду осторожно, игнорируя режущий глаза свет неоновых ламп по краям пола. По голове бьют оглушительные басы, что делает меня еще более уставшей.
Протискиваюсь между танцующими парочками. На самом верху лестницы перегораживает путь высокий брюнет с колючим взглядом.
- Ты тут машешь ксивой? – в его голосе так и сквозит презрение. Кажется, хоть слово скажи не так – достанет пушку и грохнет, не раздумывая.
- Так ты не бери на работу идиотов, и ксива не понадобится. Я от Шторма. Поговорить надо.
На секунду в его глазах вспыхивает удивление. Но мужчина тут же прячет эмоции. Кивнув, направляется вперед по коридору. Распахнув дверь, приглашает меня войти.
Здесь уютно. Приглушенный свет, пара удобных диванов, журнальный столик. На другом конце комнаты рабочая зона со столом и офисным креслом. Устраиваюсь на диване.
Гаспар сверлит меня взглядом.
- Он ведь жив?
Киваю в ответ.
В его глазах проскальзывает радость. Всего какие то доли секунд, но я ловлю его эмоции. Он бросает ключи и телефон на рабочий стол и подходит ко мне. А я нагло пялюсь на него, рассматривая. Шикарно одетый, спортивного телосложения. У Шторма даже работники как на подбор.
- Кофе? Может, выпьешь?
Я скривилась.
- Не лезет ничего. У нас времени очень мало. Ты хоть знаешь что-то про него?
Гаспар усаживается напротив меня.
- Нет, слышал только что бунт в СИЗО был и его ранили. Пацаны говорили, что плохо дело..., - мужчина сжимает виски в ладонях, выглядя крайне уставшим. - Нам бл*ть все каналы перекрыли, мы как в осаде тут! – цедит сквозь зубы.
- Он сейчас в больнице, но завтра его переводят в тюрьму. Ты ведь сам понимаешь, что с ним там сделают? - голос садится, а к глазам слезы подступают только стоит представить этот ужас. – Нам нужно вытянуть его...
