Но в чем-то вредный голос был прав. Операционная медсестра Шполяк являлась слабым звеном в защите профессора Раевского.
Глава девятая. На ловца и зверь бежит
Директор департамент здравоохранения Соловей любил работать над ошибками и принимать превентивные меры. Такой стиль деятельности помогал ему оставаться при должности уже восьмой год — столь долго в постсоветское время никто столичным здравоохранением не руководил. Два последние года были для Соловья особенно непростыми, поскольку действующий министр здравоохранения и столичный градоначальник принадлежали к разным властным кланам, а директору департамента нужно поддерживать хорошие отношения с ними обоими. Плюс коронавирус, перевернувший здравоохранение вверх ногами (или, наконец-то поставивший его с головы на ноги?). Лавируя и изворачиваясь, Соловей чувствовал себя Одиссеем, находящимся между Сциллой и Харибдой.
Правило у него было простое — чаши весов должны поддерживаться в равновесии. Если вынужден сделать уступку одному клану, то следом нужно сделать равновесную уступку другому. Грубо говоря, если отдал один стационар министерскому протеже, то отдай примерно такой же ставленнику градоначальника.
Когда-то давно, на одной из лекций по психиатрии Соловью и его однокурсникам продемонстрировали шизофреника, который в течение дня подсчитывал повороты своего тела влево и вправо, а вечером, перед сном, подводил итог и «сравнивал счет». К примеру, если поворотов влево было на десять больше, чем поворотов вправо, то нужно было десять раз повернуться вправо. Зачем? Затем, чтобы не запутались незримые нити, связывающие человека с Небом. Все болезни происходят от запутанности этих нитей, а тот, у кого они не запутаны, живет без проблем.
В редкие минуты релаксации под шопеновские ноктюрны или что-то из Шуберта Соловей любил помечтать о том, как он станет жить в березовом коттедже на какой-нибудь северной реке, пусть даже и без форели.
[40] Встанешь на заре, когда воздух особенно свеж, позавтракаешь чем-то простым и натуральным с грядки, возьмешь собаку и пойдешь с ней в лес за добычей к обеду. И пусть они там, в этой баламутной столице, делают что хотят… Но это будет когда-нибудь потом, не сейчас. Возможно, что и в другой жизни.
Работа над ошибками — это своего рода громоотвод, уберегающий руководителя от вышестоящего гнева. Как-то бессмысленно, да и немного неловко, критиковать человека, который сам себя критикует и выставляет свои ляпы на общее обозрение вместо того, чтобы их скрывать. И терзать его проверками тоже не хочется — он сам себя проверит, сам отчитает и сам же наставит на путь истинный. Всем при таких раскладах хорошо, особенно тому, кто занимается похвальной самокритикой, ведь напоказ выставляются не все ошибки, а с разбором.
Что же касается превентивных мер, то это настоящий бальзам, на сердца высоких начальников, утомленных постоянными заботами о благе электората. Профилактика, как известно, удобнее и выгоднее лечения. Руководитель, который смотрит вперед и старается сделать сегодня то, что нужно будет сделать завтра, всегда может рассчитывать на благоволение свыше. В отличие от дурака, который задним умом крепок и осеняет себя крестным знамением только под грохот грома небесного.
Перепрофилирование стационаров на работу с коронавирусными пациентами проходило негладко, да и с «обратным откатом» тоже проблем хватало. Но до поры до времени промахи воспринимались спокойно — дело-то новое, да еще и в великой спешке делается. Однако, на последнем совещании столичный градоначальник посмотрел на Соловья строгим взыскательным взором и сказал:
— Когда в Москву в пятьдесят девятом году завезли из Индии оспу, то и контакты сразу выявили, и карантин организовали правильный, и за неделю привили десять миллионов человек! Это в тех-то условиях, без современных технологий! Да-а-а… Умели раньше люди работать. Умели и хотели!
— Сталинская выучка! — поддакнул зам по транспорту Кутлисов.
Соловья больше всего напрягло слово «хотели», потому что все кадровые перестановки градоначальник начинал с констатирующего вопроса: «Значит, работать не хотите?».
— Тогда сознательность у народа была другая, — сказал Соловей для того, чтобы хоть что-то ответить — градоначальникне любил отмалчивающихся. — И доверия к власти было больше. Сказали надо — значит надо. А сейчас просто непонятно, какими плюшками народ на прививочные пункты заманивать…
— Нужно не заманивать, а убеждать! — раздраженно поправил градоначальник, которому недавно было высказано высочайшее недовольство по поводу низких темпов столичной вакцинации от коронавирусной инфекции. — Разъяснительную работу нужно вести не для галочки, а так, чтобы доходило до людей. Большевики как агитировали? Шли в народ, разговаривали с людьми по-свойски — и люди им верили! В Москве работает свыше пятидесяти тысяч врачей и около восьмидесяти тысяч среднего медицинского персонала. Если добавить студентов-медиков и их преподавателей, то получим сто пятьдесят тысяч. А население столицы составляет двенадцать миллионов шестьсот тысяч человек. Если мы разделим численность населения на количество медицинских работников…
— Восемьдесят четыре, — негромко подсказала руководитель аппарата Креветкина, считавшая в уме быстрее любого калькулятора.
— …То на одного медика придется восемьдесят четыре жителя Москвы, — взгляд градоначальника стал еще строже. — Что такое восемьдесят четыре человека? Грубо говоря — население одного подъезда в девятиэтажке. Разве трудно пройтись по квартирам или же пообщаться с соседями во дворе? Да и в социальных сетях нужно больше активности проявлять. Антипрививочники в день по три поста пишут, а медики отмалчиваются, им не до этого…
Соловей представил, что скажут медики в ответ на подобную руководящую инициативу и как в нее вцепятся журналисты. А как отчитываться о выполнении? У соседей подписи собирать или снимать встречи на камеру? Что за чушь! Но ничего не поделаешь… Как говорила покойная бабушка Клавдия Терентьевна «дождик сверху вниз падает, а не снизу вверх». Начальнику положено учить и приказывать, а подчиненным положено внимать и исполнять. Соловей пообещал принять критику к сведению и усилить работу с массами, а сам, тем временем, уже начал обдумывать новый проект, за который непременно должно было ухватиться министерство и распространить его на всю страну. Если градоначальник выражает недовольство, то для сохранения баланса нужно чем-то порадовать министра. Да и градоначальник тоже будет доволен, он и сам великий любитель превентивных мер, особенно тех, которые обходятся недорого.
Коронавирус пришел навсегда, эпидемические волны будут накатывать регулярно и встречать их нужно во всеоружии. Каждый стационар, вне зависимости от своего профиля и своей ведомственной принадлежности, должен быть готов к переводу на «корону». Реально готов, а не только на словах, чтобы перевод совершался быстро, четко и без косяков, которые сводят на нет всю работу по перепрофилированию. В прошлом году в одиннадцатой больнице забыли про палаты интенсивной терапии с кислородной поддержкой в приемном отделении. Пришлось всех «кислородозависимых» пациентов госпитализировать через реанимационные отделения, что сильно осложнило работу.
