– Почему? – спросила Талиас.
– Потому что некоторые записи на мостике пережили экипаж и пассажиров, – ответил он. – Естественно, все они на родном языке этих существ.
– Который, я полагаю, нам неизвестен? – вставил Самакро.
– Верно. Возможно, аналитикам удастся что-то извлечь, но без лингвистической основы, от которой можно было бы оттолкнуться, едва ли им удастся добиться большого прогресса.
– Однако эти существа как-то общались с навигатором, если он не владел их языком, – сказала Талиас, сообразив, к чему клонит Траун. – Значит, они должны были разговаривать на одном из торговых наречий.
– Именно, – кивнул ей старший капитан. – А поскольку область деятельности проводников пустошей во многом накладывается на нашу, велика вероятность, что этот язык нам известен.
– Вы сказали, что нашли бортовые записи, – вставил слово Самакро. – А среди них были навигационные показания?
– Отличный вопрос, средний капитан, – ответил Траун помрачневшим голосом. – Вынужден ответить отрицательно. Похоже, что навигатор продержался дольше всех и успел стереть все данные о маршруте корабля, до которых смог добраться. Единственная причина, по которой нам посчастливилось достать аудиозаписи, – они хранились в другом месте, и он, по всей видимости, просто пропустил их.
Талиас не отрывала взгляда от проводника пустошей, чувствуя, как внутри разрастается зловещее предчувствие.
– Он не хотел, чтобы кто-то узнал, откуда они явились, – произнесла она. – Старался на радость их врагам.
– Может, он старался, чтобы враги не смогли их выследить, – предположил Самакро.
– Нет, – возразил Траун. – В таком случае капитан удалил бы записи сам. Отметка времени говорит об обратном. – Он повернулся к первому помощнику: – Я останусь здесь на ближайшие несколько часов и понаблюдаю за вскрытием. Вы тем временем сделайте две копии аудиозаписей: одну для аналитиков, а вторую для меня лично.
– Слушаюсь, сэр. С вашего позволения, я сделаю копию и для себя. Старший коммандер Харилл через полчаса заступает на дежурство, и я смогу начать их прослушивать, пока вы еще будете здесь.
– Превосходная идея, средний капитан. Благодарю. – Траун перевел взгляд на проводника пустошей. – Он приложил немало усилий, чтобы скрыть от нас этот народ и его родину. Посмотрим, что удастся выяснить при таком противодействии.
* * *
Траун изучал тела под наблюдением Талиас, уделяя особое внимание их одежде и украшениям. Но когда внешний осмотр был завершен и за дело взялись медики со своими хирургическими приспособлениями, Талиас решила на этом остановиться и покинула процедурную.
Когда она проскользнула в каюту и прикрыла за собой люк, внутри было темно. На цыпочках пробираясь по салону, женщина раздумывала, не принять ли ей тоже горячую ванну или сразу свернуться калачиком в постели…
– Талиас? – раздался робкий голос.
– Я здесь, – ласково отозвалась она, свернув к полуоткрытому люку, который вел в комнату Че’ри. – Я тебя разбудила?
– Нет, я проснулась до этого.
– Все равно прости, – сказала Талиас. – Ты голодная? Принести что-нибудь поесть?
– Нет. – Малышка помедлила. – Мне приснился плохой сон.
– Бедная, – посочувствовала ей женщина, распахивая люк и входя внутрь. В тусклом свете указателей спасательной капсулы было видно, что Че’ри сидит на кровати, съежившись и прижимая к груди подушку. Успокаивающий эффект горячей ванны пошел насмарку. – Расскажешь мне?
– Нет, не хочется. Все нормально.
Но подушку из объятий малышка не выпустила.
– Подумай, – предложила Талиас, присаживаясь на краешек кровати. – Давай ты расскажешь мне твой, а я расскажу тебе свой.
– У вас тоже были кошмары?
– У всех нас были – так же как и приступы перегрузки органов чувств. Не знаю, присуще ли это Третьему зрению или просто следствие большого стресса для детской психики. Но всем нам время от времени снились кошмары. – Она похлопала Че’ри по коленке, накрытой одеялом. – Дай угадаю: ты заблудилась, а когда все закончилось, тебя сильно ругали?
– Почти, – вздохнула малышка. – Я заблудилась, да, но меня никто не ругал. Вообще ничего не сказали, зато так смотрели! Просто… смотрели.
– Да уж, у меня тоже был такой, – с горечью поддержала ее Талиас. – Со мной никто не разговаривал, и никто меня не слушал. Иногда я даже звуки издать не могла.
– Точно, помню, как подумала, что я в большом мыльном пузыре.
Талиас улыбнулась:
– Это после ванны с пеной.
– Что?
– Ванна, которую ты приняла перед сном, – пояснила воспитательница. – Мягкие пузырьки. Твой мозг уцепился за этот образ и забросил его в твой сон.
– Правда? Мозг так умеет?
– Еще как! Он взял мягкие пузырьки, добавил твой страх заблудиться, сверху посыпал ощущением ненужности, как часто бывает на мостике, когда никто из взрослых не хочет с тобой разговаривать, и запек эту смесь в твоем сне. Таймер прозвенел: кошмар готов!
– Ой, – озадачилась Че’ри. – Когда вы так рассказываете, совсем не страшно.
– Вот именно, – кивнула Талиас. – Стоит включить свет, и переживания кажутся смешными. Это, конечно, не значит, что тебе не страшно в процессе, но, если можешь впоследствии сложить кусочки, становится легче. Это всего лишь твой мозг перебирает твои страхи.
– Ладно. – Че’ри еще крепче обняла подушку. – Талиас… а вы терялись?
Женщина поколебалась. Как ответить на такой вопрос?
– В твоем возрасте – нет. Готова поспорить, что ты и сама никогда не терялась.
– А потом что, потерялись?
– Раз или два я, можно сказать, заблудилась, – признала Талиас. – Но к тому времени все уже знали, что мое Третье зрение иссякает, поэтому позволяли мне водить корабли только на испытательных полетах внутри Доминации. Так специально устроили, потому что знали: если «идущая по небу» ошибется, кораблю все равно ничего не грозит.
– А потом всему пришел конец, – пробормотала Че’ри.
– Я думала, моя жизнь рухнула, – с улыбкой сказала Талиас. – Но, как видишь, – нет. И твоя не рухнет.
– Но вдруг я заблужусь?
– Не заблудишься, – твердо пообещала она.
– А вдруг?
– Не заблудишься, – повторила Талиас. – Верь мне. И себе.
– Я не могу.
– Должна. Неуверенность может оказаться самой опасной и пугающей ловушкой, в которую мы сами себя загоняем. Если ты не знаешь, какой путь выбрать, то застынешь на месте и не пойдешь никуда. Если ты боишься что-то предпринять, то даже не попытаешься.
Че’ри встряхнула головой:
– Я не знаю.
