– Подтверждаю его слова, – добавила в эфир адмирал. – Вакские корабли не принимают участия в бою, а только оказывают гуманитарную помощь. Настоятельно просим не стрелять по ним.
Впереди, чуть справа от носа «Реющего ястреба» снялись с места два вакских патрульных корабля, с намерением оказать помощь якобы терпящему бедствие.
– И что, мы так и будем притворяться мертвыми? – спросил Харилл. – Я как-то не наблюдаю у никардунов склонности любезно стоять в сторонке, пока мы приходим в себя.
– По-моему, Ар’алани что-то задумала…
В эту секунду небо перед ними озарилось: один из вакских кораблей со вспышкой разлетелся от попадания никардунского лазера.
– Никардуны! – выкрикнула Ар’алани. – Не стреляйте! Не стреляйте!
Можно было не утруждаться. Следующим залпом оказался уничтожен и второй патрульный корабль.
– Никардуны, у них же нейтралитет, – севшим голосом выдала адмирал.
– Может, и был нейтралитет, – с необычными интонациями произнес Харилл. – Но весь вышел.
Самакро сдвинул брови. Подчиненный был прав: повсюду вакские корабли, до этого старательно избегавшие зоны боевых действий, пришли в движение. Они слетались к линейному дредноуту группами по трое-четверо, без устали паля по нему ракетами и испещряя лазерными разрядами его электростатический барьер и обшивку.
– Вот чему нас научил сегодняшний день, – назидательно сказал Харилл. – Не надо так зацикливаться на одном враге, что даже не заметишь, как нажил себе другого. Возвращаемся в обычный режим?
– Нет, – ответил Самакро. – Ар’алани сказала, что мы на грани катастрофы. Будет некрасиво, если мы опровергнем ее слова.
– Да уж, вряд ли вакам согреет душу знание, что одна сторона их предала, а вторая ими манипулирует. Итак?..
– Будем сидеть смирно, – решил Самакро. – Постараемся не подставиться под удар и насладимся представлением.
* * *
– Что он задумал? – Йив с криком наклонился вперед и ударил Талиас по затылку. – Что он задумал?!
– Не знаю, – ответила она.
– Он приводит чисские корабли, чтобы напасть на нас, – прорычал генерал, пропустив ее слова мимо ушей. – Он промывает вакам мозги, чтобы настроить их против меня. Чего он хочет добиться? Какова его цель?
Снова склонившись к Талиас, он запустил руку ей в волосы, заставляя вывернуть голову и смотреть ему в лицо.
– Что он задумал?
– Я не… – Талиас съежилась под ударом, который был нацелен ей в щеку, но пришелся по уху, потому что она успела отвернуться. От такой оплеухи голову пронзила боль и на мгновение помутилось сознание.
– Генерал, прекратите, – раздался в динамике голос Трауна. – Я задумал поставить вас на место, что мне и удалось.
– Я могу прикончить вас, когда мне вздумается, – процедил Йив.
– Для этого нужно подойти на расстояние выстрела, а вы, как я вижу, не особо горите желанием это сделать.
– А вы что, так жаждете ускорить свою смерть? – рявкнул генерал. – Рулевой, прибавьте ход.
– Кажется, вы намеревались казнить меня на борту «Бессмертного».
– Вы сами пригласили меня, чтобы я пришел и взял, – выпалил никардун. – Определитесь уже.
– В конечном счете это не имеет значения, – сказал Траун. – Уже поздно. Вы слишком долго теряли здесь время, так что у ваков и ваших собственных подданных не осталось никаких сомнений, что вы не намерены принимать участия в боях над Праймиа. Если вы улетите сейчас, это будет расценено как попытка бегства от меня. Так или иначе ваша репутация необратимо пострадает.
– Только если найдутся свидетели, которые расскажут версию, отличную от моей.
– Надо же, мне в голову пришла схожая мысль. У вас остался только один вариант, как сохранить свое имя и положение. Как только вы подойдете на дистанцию захвата лучом, вы затянете мой корабль на борт. Я сойду с него, вы отпустите моих наперсниц, и они беспрепятственно улетят.
Йив презрительно фыркнул:
– Слишком долгий путь, чисс, а приведет он меня к тому же, чего я добивался изначально. Чем больше я думаю над этим, тем соблазнительней кажется мне мысль уничтожить вас на месте.
– Что насчет моих наперсниц?
– Я уже сказал вам, что собираюсь показать на их примере, какая судьба ждет весь народ чиссов. Вы правы в одном: если вы будете присутствовать на борту, чтобы воочию увидеть, как их четвертуют, это возымеет больший эффект.
Че’ри тихо всхлипнула. «Все хорошо, – мысленно утешила ее Талиас. – Все хорошо, потерпи еще чуть-чуть».
– Ну что же, генерал, – бесстрастно произнес Траун. – Раз вы все-таки решили идти на конфликт, так тому и быть. Я подожду, когда вы включите луч захвата.
С секунду Йив молчал: наверняка переваривал слова Трауна, пытаясь найти в них слабое звено или подвох.
Но Талиас знала, что ничего он не найдет. Что важнее – капитан так выкрутил ситуацию, что довел генерала до белого каления, и тот не мог думать ни о чем, кроме мести. Шанс захватить Трауна живьем и лично казнить его вытеснил все прочие варианты.
Йив лающим тоном выкрикнул какой-то приказ. На главном экране появилась размытая голубая линия, соединяющая «Бессмертный» с грузовиком Трауна. Рядом с нею начали меняться цифры, и грузовик медленно поплыл вперед.
Вот он, долгожданный момент.
Покосившись на Че’ри, Талиас поймала ее взгляд.
– Конец спектаклю, – прошептала она. Затем, выпрямившись и глядя прямо перед собой на то, как к никардунскому боевому кораблю приближается грузовик Трауна, она поддела пальцами края сложного грима, который покрывал ее лицо.
Какое-то время плотный материал не поддавался. Талиас упорно тянула его, вцепившись ногтями, и краем глаза заметила, что Че’ри делает то же самое. Жесткая корка внезапно треснула, крошась на мелкие кусочки и оставляя на коже подрагивающие комья.
Лицо мимолетно обдало свежим воздухом и прохладой, а затем во все стороны брызнул тава-дурман, ждавший своего часа под выпуклостями и впадинами грима.
Первой мыслью было задержать дыхание, но ни к чему хорошему это не привело бы. Мелкая взвесь мгновенно проникла в ее ноздри, легкий медовый аромат сменился запахом жженого сахара: началось воздействие дурмана на ее органы чувств. Когда аромат снова поменялся – на этот раз запахло выделанной кожей, – Талиас услышала, как возбужденная речь вокруг стала спокойней, тембр голосов глубже. На мостике словно потемнело, хотя огни индикаторов и звезды снаружи парадоксальным образом казались ярче.
Талиас чувствовала, как проваливается в забытье.
Это не было похоже на засыпание, когда обрывки мыслей и воспоминаний проносятся в голове, пока ты погружаешься в сон. Одурманенное состояние наступало быстро и бесповоротно, притупляя рассудок и самосознание, застилая пеленой ее мысли. Но даже несмотря на морок, она продержалась достаточно долго, чтобы убедиться, что все сработало именно так, как Траун и рассчитывал.
