Онлайн книга «Разборки в старшей Тосэн!»
Оглядываю окрестности. У станции метро многолюдно, а значит нападения ожидать не стоит. Не думаю, что среди шиноби много отморозков, готовых устроить бойню в людном месте, к тому же посреди бела дня. Да и не факт, что за нами действительно кто-то следил, возможно все дело в моей, внезапно обострившейся, паранойе. По крайней мере я на это надеюсь. Не хочу повторения истории с тем шиноби из Кога-рю.
— Фух! — запыхавшаяся после длительного бега девушка смотрит на меня с недоумением. — Антон, что происходит?
— Потом объясню. — тяну ее за собой, к вендинговым* аппаратам по продаже билетов, расположенным у входа в метрополитен.
*Вендинговый аппарат — это автоматическое устройство для торговли без участия продавца. Если говорить простыми словами — ящики с приёмом денег и выдачей товаров или услуг.
Длинная стойка с разноцветными терминалами поначалу сбивает с толку, но я быстро осваиваюсь и нахожу электронное табло нужной нам ветки метро. Выбираю пунктом назначения станцию Уэно. Затем суетливо вбиваю необходимое количество билетов. И через несколько томительных секунд на хреновеньком ЭЛТ-дисплее наконец высвечивается сумма к оплате — четыреста восемьдесят йен. Двести сорок йен на человека за проезд на расстояние в двенадцать-девятнадцать километров — стандартная стоимость для государственного метрополитена Тоэй*. К моему удивлению, здесь, как и в Японии моего родного мира, существуют частные ветки метро, правда предназначение у них немного иное. Создаются подобные линии самурайскими кланами для нужд работников и подчиненных. Как не сложно догадаться, делается это не для наживы, а ради статуса.
* Токийское Муниципальное Транспортное Управление(яп. 東京都交通局 то: кё: то ко: цу: кёку). В его ведении находится общественный транспорт в Токио. Линии метро, которые управляются непосредственно самим управлением, имеют приставку 都営 Toei в названии, что означает «управляемые (ei) столичным правительством (to)».
— Оплачивай. — подталкиваю Хоши к терминалу.
Зеваки, мнущиеся в соседних очередях, поспешно отводят взгляды и принимаются шушукаться между собой. Впрочем, в чужие дела они влезать не спешат. Это и немудрено, ведь мы до сих пор одеты, как члены какой-то уличной банды. Наши с девчонкой лица скрыты под масками, а я к тому же продолжаю щеголять в бейсболке с натянутым поверх капюшонам. Возможно, не будь этой маскировки и кто-нибудь из взрослых рискнул бы приструнить распоясавшегося хафу. Но к моему счастью, двойной головной убор надежно скрывает мои блондинистые патлы, оберегая нас с Хоши от возможных проблем со стороны зевак. Ками, да когда же я наконец постригусь?
Хоши ведет себя молодцом — не выделывается, ловко и без лишних возражений принимается скармливать терминалу мелочь. Девчонка знает, когда лучше промолчать, это не может не радовать. После оплаты, вооружившись билетами, отчаливаем от стойки с вендинговыми аппаратами и отправляемся на нужную платформу. Проскочив через турникеты, мы едва успеваем втиснуться в забитый под завязку вагон. Двери за нашими спинами сходятся, отрезая обратный путь и поезд трогается. Теперь-то точно пронесло! — с облегчением выдыхаю. А спустя несколько секунд понимаю, что радость была преждевременной. Опасность пришла откуда не ждали. К жопке Хоши, пуская слюни от предвкушения, пристраивается какой-то замызганный мужичок. Только тикана* мне сегодня и не хватало для полного счастья.
*Тикан (яп. 痴漢, チカン, ちかん «развратник») — термин, используемый в Японии для обозначения фроттеризма, разновидности сексуального домогательства, когда некто ощупывает находящихся рядом людей для получения сексуального удовольствия. Обычно домогательства такого рода происходят в общественных местах, например в переполненном транспорте. Мужчина, совершивший подобное преступление, называется тикан, а женщина — тидзё (яп. 痴女 грязная женщина). Наиболее популярным и удобным местом для совершения данного преступления считается общественный транспорт. Приставаниям в общественном транспорте, согласно результатам исследований, проведённым в начале 1990-х, подвергались 95 % женщин, пользовавшихся метро.
Ками, неужели придурок пьян или не видит во что она одета? На что этот болван рассчитывает?
Поплотнее прижимаюсь к Хоши. И когда этот мудень тянет свои грязные лапы к святому, хватаю его за палец и резко дергаю в сторону. По заполненному вагону разносится болезненный вой, вызывая переполох среди пассажиров. И чего так орать, это даже не перелом?
Хоши, мигом смекнувшая что к чему, принимается хлестать извращенца по морде. И, как назло, именно в этот момент поезд останавливается, дверные створки за нашими спинами разъезжаются и в вагон вливается новая волна пассажиров. Начинается давка, людским потоком нас с девчонкой растаскивает по разным концам вагона. Протиснуться обратно не вариант. Несмотря на субботу, вагон забит до отказа — жители страны восходящего солнца привыкли вкалывать по выходным. И это не столько их выбор, сколько упущения законодательной системы. В стране попросту не существует закона, который бы ограничивал максимально-допустимое рабочее время. Поэтому переработки — это неотъемлемая часть культуры, за которую японцы расплачиваются здоровьем, а иногда и жизнью. В их языке даже есть специальное слово «кароси», означающее смерть от переработок — жуткие ребята. Но, возможно, именно поэтому экономика их родной страны настолько развита.
От размышлений, меня отвлекает подозрительное шевеление. Стоящая передо мной, невысокая японка за каким-то хером принимается тереться о мое бедро — не понял, чего это она? И лишь спустя несколько секунду до меня наконец доходит! Во время толкотни, засунутый за пояс, дзюттэ сместился и теперь пикантно выпирает из-под ткани брюк.
Блядь, люди, да что с вами не так?! — ладно мужик, но бабе-то зачем подобным заниматься? Судя по силуэту, она очень даже ничего: невысокая, но фигуристая. Как минимум, задница у нее весьма аппетитная. Абсолютно не понимаю, что движет этой тидзё, неужели в Токио так сложно найти мужика на одну ночь? Разгоряченная женщина оборачивается, чтобы кинуть на меня томный, полный желания, взгляд и все сразу встает на свои места — а вот теперь понятно! Ну, нет, я точно столько не выпью! По роковому стечению обстоятельств, именно в этот момент вагон тормозит, чтобы выпустить старых пассажиров и принять на борт новых. Из-за этого «подлого» маневра, моя любвеобильная соседка оступается и буквально наваливается на меня всем весом, отчего металлическая дубинка в моих штанах, задирая юбку, проскальзывает туда, куда не следовало — ах, инерция — бессердечная ты сука! До ушей доносится приглушенный стон — не к добру! Словно подтверждая мои опасения, эта ненормальная принимается остервенело двигать задом. И только я думаю, что хуже быть уже не может, как свежая партия, спешащих по делам, японцев еще сильнее утрамбовывает своими телами внутренности вагона.
— АААААААААХ!!! — нужно будет избавиться от оскверненного дзюттэ.
После того как сладострастный, женский стон разносится по вагону, мы с извращенкой моментально становимся центром внимания. И ладно бы эта ненасытная бестия успокоилась и прекратила насиловать дзюттэ в моих штанах, но куда-там, с каждой секундой она лишь сильнее заводится. А между тем, остальные пассажиры усиленно делают вид, что ничего странного не происходит. Причем некоторые из них откровенно пялятся, да и остальные соседи по вагону нет-нет, а бросают в нашу сторону заинтересованные взгляды. С этой страной точно не все в порядке! Оценивая происходящее, ощущаю острый приступ ностальгии. В моем родном городе, нас бы за такой перфоманс мигом опиздюлили.