— Что? Зачем? — слова даются с трудом, по горлу словно наждачкой прошлись, а сверху еще и песком присыпали до кучи.
— Так надо. — приходит на помощь сестре мрачный Акихико. — Ты наследил. Твоя кровь осталась в машине и на месте гибели шиноби.
— И? — не догоняю я его логику.
— Шинсенгуми*. — произносит Акихико название всем известного элитного полицейского отряда, базирующегося в Токио.
*Шинсэнгуми (яп. 新選組 или 新撰組, букв. Вновь набранный отряд, приблиз. Новое ополчение) — японский военно-полицейский отряд времён позднего сёгуната Токугава (бакумацу), сформированный сёгунским правительством в 1863 году и продолжавший действовать до 1869 года. Во время бакумацу и дальнейшего восстановления императорской династии на престоле Синсэнгуми сражались на стороне сёгуна против сторонников императора (Исин Сиси).
В отличии от моего прошлого мира, в этом Япония не переживала череду смут и узурпацию власти. Благодаря экспансии на материк, позиция Императорской фамилии укрепилась настолько, что ни о каком военном правительстве не могло идти и речи. В текущих реалиях сёгун — это все тот же главнокомандующий, а не правитель части Японии. Такого понятия, как сёгунат или бакуфу попросту не существует в местной истории. И Шинсенгуми с Росигуми никогда не были детищем сёгунского правительства и конечно же они не сражались на стороне бакуфу против сторонников Императора. В этой реальности Шинсенгуми были сформированы, как карающий отряд военной полиции и несли службу на материке. Подавляли зарождающиеся бунты и искали крамолу против Императора на недавно захваченных территориях. И перебазировались в Токио они сравнительно недавно, около ста лет назад, когда все несогласные с политикой Императора окончательно смирились со своей участью. Росигуми же исконно служили императорской фамилии в качестве телохранителей, наряду с Императорской гвардией, а не были местечковым отрядом ронинов на посылках у сёгуната.
Из-за отсутствия противодействия со стороны сёгунов изменилась не только судьба парочки этих отрядов, но произошло еще кое-что, куда более глобальное. Японские империалисты, не имея политических противников внутри страны, смогли насадить любимый ими национализм повсеместно. Их лозунг «Да здравствует Император, долой варваров!» обрел неслыханную популярность среди японской армии во время оккупации материка и постепенно захватил умы жителей Старой Японии, зарождая в них идею собственного превосходства.
— Все еще не поним. кхахка. дайте попить.
— Только смотри простыни не зассы. — Акико подносит к моим губам горлышко пластиковой бутылки. И я жадно глотаю живительную влагу. Вода стекает по подбородку, а Акихико тем временем продолжает нагнетать.
— Мы прикончили шиноби, судя по форме, кого-то из Кога-рю. А значит покусились на государственную собственность. — точно, вот дерьмо! — Ищейки из Шинсенгуми уже рыщут в наших поисках. У них есть образцы твоей крови и поисковые техники на основе Кэкки* и Синки. Чтобы сбить их со следа, нам приходится делать тебе цикличное переливание донорской крови. Это самый надежный из доступных нам способов. — он на пару секунд замолкает, массируя ладонями виски. — Одного не могу понять, какого хрена этот урод прицепился к нам? Он явно был на задании, возможно следил за кем-то из якудза или Ёкайдо.
*Кэкки (яп. 血気, ки крови) — изначальная, витальная Ки, её символизирует кровь. Энергия первой чакры
— Вот мы встряли, да? — откидываюсь на подушку. Жизнь — говно пора уже с этим смирится, счастливая или хотя бы спокойная старость это не для меня.
— Ты даже не представляешь, насколько, маленький крысеныш. И когда ты хотел признаться в том, что уже владеешь Ки и это именно ты чуть не прикончил меня в том кафе? — что-то не так, я ВИЖУ, как он злится, но при этом не чувствую агрессии, как это обычно бывает во время наших конфликтов.
— А ты, когда собирался признаться в том, что ты конченный дегенерат? — срываюсь я, прямо как тогда в кофейне Уешима. — Как ты там говорил «да что может пойти не так»? Да все, блядь, тупорылый, ты, малолетний кусок дебила!
— Следи за своим вонючим языком, хафу! Ты должен у брата в ногах валяться за то, что он убедил меня поставить тебя на ноги, а не бросил подыхать, как бездомного пса. — голос сестры Акихико холодеет, но мне насрать, меня несет.
— Ой, а ты вообще завались, курица озабоченная! — это я зря, кулак Миямото смачно впечатывается в скулу. Во рту распространяется металлический привкус. Видать щеку посекло зубами. Но боли не чувствую — странно.
— Полегчало? — к моему удивлению за первым ударом не следуют другие.
— Немного. — из меня словно вынимают стержень и я погружаюсь в несвойственную мне апатию. — Мы по уши в дерьме, да?
— Мы из него и не вылезали, просто погрузились немного глубже.
— На дно.
— На дно. — соглашается со мной на удивление спокойный Акихико, в то время как его сестра просто пышет злобой в мою сторону, словно огнедышащий дракон. — Осталось только определиться, выгребать будем вместе или поодиночке?
Дает он мне выбор, точнее иллюзию онного. Я не обманываюсь на его счет, стоит мне выбрать второй вариант и из этого особняка живым уже не выберусь. Меня больше интересует другой вопрос: а почему, собственно, я еще жив? Самым логичным поведением со стороны отпрысков Миямото должно было стать мое убийство. Именно я — та ниточка, что может привести ищеек Шинсенгуми к порогу Акихико. По уму, ему следовало давно прикончить меня и спрятать концы в воду. Но он этого не делает, значит я ему зачем-то нужен. Версию с привязанностью отметаю сразу. Потомок легендарной фамилии и безродный хафу друзья? — не, не верю, не в сказке живем. Остается лишь деловой интерес — думай Антон, думай, зачем ты мог понадобиться этому мальчишки из знатного рода, ответ должен лежать на поверхности…
— Что надумал? — возвращает меня в реальность Акихико.
— Вместе. — бросаюсь в омут с головой — хуже уже не будет, наверное…
— Тогда рассказывай. — хмурит брови потомок кэнсэя.
— Что?
— ВСЕ!
— Мне бы отлить для начала…
После того, как с меня снимают сковывающие движения тряпки, Акико приносит медицинскую утку и с гордо поднятой головой удаляется из комнаты, оставляя нас с Акихико наедине. За рассказ я принимаюсь не сразу, во мне порядком накопилось. Да и рассмотреть поближе раны не помешает. Акико не солгала, она и вправду подлатала меня на совесть: плечевая кость на месте, царапины обработаны, более глубокие раны зашиты. Во время телодвижений чувствую, как швы натягиваются, вызывая небольшой дискомфорт — могло быть и хуже. Ощущаю себя на удивление сносно и, что подозрительно, никаких болевых ощущений. Отлив и налюбовавшись работой профессионала, наконец приступаю к исповеди. При этом следую простой, но действенной стратегии, а именно юлю и недоговариваю.
Формально я рассказываю Акихико всю правду: впервые смог использовать Ки после того, как покинул пределы клиники, куда попал из-за нападения банды босодзоку. Про Ки ничего до этого не знал. В кофейне была самозащита и вообще Акихико сам дурак — первый начал. Почему раньше не рассказал — испугался.
